В Грозном, на улице Шекспира
Июнь 1991 года. Мы с собкором по Кавказу Али Казихановым по указанию главного редактора едем в Грозный на I съезд народов Чечено-Ингушской Республики (ЧИР). Незадолго до того состоялось продолжение Общенационального конгресса чеченского народа (ОКЧН), который заявил о создании независимой Чеченской Республики. А еще в ноябре он поддержал добровольный "развод" с Ингушетией. И организованное властями ЧИР торжество противопоставляло этим действиям демонстрацию единения народов. Обилие гостей, приветствий, умиротворяющий тон...
В перерыве ко мне подошел посланец председателя исполкома ОКЧН генерала Дудаева и предложил с ним встретиться. Вечером к гостинице пришла машина, и нас с Али отвезли к частному одноэтажному дому на улице имени Шекспира. Тогда название вызвало улыбку, теперь же вспоминается почти как предсказание будущей трагедии. Энергичные молодые люди расступились у входа, а в комнате навстречу поднялся генерал в штатском. На столе - конфеты, шампанское, блюдо черешни. Мы предпочли чай. А пригласил Дудаев корреспондентов, чтобы познакомить с решениями конгресса - предельно жесткими. Прекращение деятельности ВС ЧИР. Передача всей власти исполкому ОКЧН. Подготовка Конституции и новых выборов парламента и главы независимой Чеченской Республики.
- Вопрос о подписании договора с Россией станет только тогда, когда нами будет создана своя структура государства, - пояснил Дудаев и добавил: - Хотя без помощи России решения проблемы не мыслю. Сначала все вопросы будем решать с Россией, потом с Союзом.
Сидя в доме у родственников, Дудаев держался с такой уверенностью, как будто бразды правления уже были в его руках. Непреклонность и решимость действовать сделали его харизматической фигурой среди сторонников. Хотелось понять, что он за человек. Обстановка располагала к такой беседе. Но вспоминал успешный генерал лишь о том, что у него наболело на душе.
Родился он по дороге в ссылку. В брошенном бараке под Павлодаром семья едва выжила до приезда отца, перегонявшего скот. Он увез их на юг Казахстана. В высшее летное училище Дудаев пробился лишь с третьей попытки, несмотря на упорную подготовку и первый спортивный разряд. Начав с лейтенанта, 15 лет прослужил в Сибири в одном гарнизоне, пока командующий воздушной армией не добился его производства в полковники и не выпал шанс поступить в Военно-воздушную академию имени Гагарина. "На каждом этапе, - рассказывал генерал, - система не давала мне ходу, но находились нормальные люди. А уж там, где я учился и работал, меня уважали". В Тарту, на последнем месте службы, его, начальника гарнизона, избрали членом бюро горкома партии, из которой он, кстати, сам не выходил.
Почему же в зените карьеры вдруг ушел в запас? "На конгрессе, - отвечал Дудаев, - я был почетным гостем и не ожидал, что меня выдвинут в исполком, отказывался. Сразил довод старика из Ачхой-Мартана: генералов, мол, в армии много, а он здесь один, пусть послужит своему народу. Решение было трудное, но я сделал однозначный выбор". Делая выбор, он, однако, хотел невозможного: уйти из России и сохранить ее расположение, заключить межгосударственный союз. Конфликт предугадывался неизбежно.
В заметках о сложной ситуации в республике мы написали о встрече с Дудаевым, но рассказ о его судьбе в них не лег ("Кавказский меловой круг". "Известия". N 176. 1991).
Дудаев не скрывал своих бонапартистских амбиций, их питал его безоглядный идейный фанатизм. Но опасность генерала тогда явно недооценивали. До его прыжка во власть оставалось восемь недель.
E-mail: istclub@izvestia.ru Станиславу Сергееву
