Президент и гражданин
С кандидатом в президенты от правящей политической группы наконец-то наступила ясность. После длительно, впрочем, затяжки.
Можно иметь разные мнения о том, прилична ли такая затяжка, но чисто психологически она понятна. Январским днем 1725 года Петр I потребовал перо и бумагу, рука вывела: "Отдайте всё..." - и упала. Было от чего - перебор всех возможных кандидатур показывает, что отдавать все было некому. И необязательно отождествлять себя с великим царем-преобразователем, чтобы понять тяжесть выбора. Большинство людей просто не сталкивалось с проблемой назначения преемника, а равно наследника. Мысленный эксперимент такого рода любому бы показал, что произвольно выбрать кого хочешь - задача совсем не простая, а, напротив, чрезвычайно тяжкая. В условиях хоть правильной демократии, хоть правильной монархии властителю гораздо легче, ибо не ему решать. В демократии решает дело не уходящий правитель, но партийные интриги вкупе с последующим народным голосованием. В правильной монархии - автоматический порядок наследования по мужской нисходящей линии. В обоих случаях - избавленность от бремени выбора.
В нашем нынешнем случае создается впечатление, что бремя еще более неудобоносимое. Тяжко выбирать даже при отсутствии личной заинтересованности - еще тяжелее при ее наличии. Какова эта заинтересованность и есть ли она вообще, мы не знаем, но, пользуясь выражением М.С. Горбачева, нам тут подбрасывают - причем постоянно - идеи о могущественном гражданине, который de facto главный над президентом. Возможно, это басни безответственных людей, а если наверху не опровергают учение о могущественном гражданине, то лишь потому, что, во-первых, у нас свобода слова, во-вторых, на каждый чих не наздравствуешься. Но в случае если выступлениям Г.О. Павловского и его коллег не та же цена, что речам предпринимателя О.С. Шварцмана, если это не чистая хлестаковщина, но он уполномочен доносить позицию - тогда проблема верховного выбора очень сильно утяжеляется.
Поскольку выбор будущего президента для тут нам подбрасываемой модели двоевластия предполагает, что избранник должен зараз удовлетворять двум взаимопротиворечащим требованиям. С одной стороны, он должен быть достаточно слаб и несамостоятелен, чтобы ему в голову не пришло поставить вопрос ребром: "Я царь или не царь?", и привести свои фактические полномочия в соответствие с прописанными в Конституции. Если же сообразить, что даже у слабого правителя могут оказаться фавориты, которые станут разжигать в нем честолюбие, весьма насущно еще и отсутствие у президента команды. С другой стороны, даже и участие в оперативном управлении - вряд ли президент вообще ничем не будет заниматься - предполагает наличие воли и характера. Тем более участие в международных делах, от которых он не может быть вовсе отстранен.
Тем самым избранник не должен обладать волей и характером - иначе поставит вопрос ребром, и вместе с тем он должен обладать - иначе провалит все что можно. Даже у Мичурина опустились бы руки перед выведением такого чудесного гибрида.
Впрочем, перед такой задачей все время стоят врачи-трансплантологи. С одной стороны, после пересадки органа иммунитет организма должен быть максимально ослаблен, чтобы не произошло отторжения. С другой стороны, при ослабленном иммунитете пациент рискует умереть от банальной простуды. Как и в случае с волей и характером - либо они есть, либо их нет, иммунитет к чужеродному белку тоже либо есть, либо его нет. К какому именно белку - пересаженной почке или опасным бациллам, - иммунитет не разбирает. Врачи вынуждены постоянно балансировать, корректируя дозу иммунодепрессантов, выплясывая на грани между отторжением и инфекцией. И радости тут немного. По формуле А.Г. Лукашенко, "будем жить трудно, но недолго".
Разница тут в том, что пересадку органов производят не прихоти ради, а по жизненным показаниям. До какой степени концепция "могущественного гражданина" продиктована жизненными показаниями - вопрос по меньшей мере дискуссионный.
