"Как будто присутствовала при расстреле"

Во вторник, в День памяти жертв политических репрессий, петербуржцы вспоминали тех, кто попал под маховик государственного террора. В этом году, кстати, исполнилось ровно 70 лет печально знаменитому приказу № 00447 "Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов", подписанному народным комиссаром внутренних дел СССР Н.И. Ежовым. Тем самым был дан сигнал к уничтожению миллионов граждан — от высокопоставленных партийцев до рядовых трудящихся, зачисленных в неблагонадежные "элементы".

"Как будто присутствовала при расстреле"

— Самый, наверное, тяжелый день в моей жизни был тот, когда я получила возможность ознакомиться с делом моего репрессированного отца — известного инженера и изобретателя Петра Бехтерева, — рассказывает академик РАН, научный руководитель Института мозга человека Наталья Бехтерева.

Ей даже не было так страшно, когда в 1937 году, тринадцатилетним подростком, она присутствовала при обыске и аресте папы.

— Он был абсолютно спокоен, уверен, что расстаемся ненадолго. И эта уверенность передалась мне. И когда вскоре пришли за мамой, а меня отправили в детский дом, я все равно верила: скоро все прояснится, отец вернется, и мы заживем счастливо, как прежде.

О том, что Петр Бехтерев никогда не вернется, его дочь узнала в 50-е годы: люди в штатском пригласили молодую женщину в номер гостиницы и сообщили, что известного советского изобретателя уже почти как 20 лет нет в живых.

— И вот жарким июльским днем 1989 года я сижу в одной из комнат Большого дома на Литейном и листаю выцветшую тетрадь, где на каждой странице показаний — подпись моего отца, — вздыхает Наталья Бехтерева. — Я читаю, и никак не могу понять, почему папа подписывал всю эту жуткую напраслину на себя. О том, например, что он, талантливый конструктор, сознательно подрывал техническую мощь Красной армии. Нахожу только одно объяснение — ему обещали, что в обмен на признание несуществующей вины сохранят жизнь. И, конечно же, обманули. На последней странице я увидела запись о том, что смертный приговор приведен в исполнение. Было жуткое чувство, будто я какое-то время побыла с живым отцом, а потом присутствовала при его расстреле. Выйдя на улицу, хотелось затеряться в толпе. Ни с кем не разговаривать. Тем более что даже в конце 80-х, в разгар перестройки, мне строго-настрого запретили рассказывать, где я была и зачем.

Все имущество — колыбелька

О судьбе ничем не примечательной ленинградской портнихи, попавшей под репрессии наряду с видными советскими деятелями, рассказал на "круглом столе" в агентстве "Росбалт". Анатолий Разумов, руководитель центра "Возвращенные имена" при Российской национальной библиотеке. Эта история — одна из десятков тысяч, включенных в многотомное издание ленинградского мартиролога, выпускаемого при участии центра (сейчас готовится к изданию уже 8-й том).

— Анна Павлова, работавшая на швейном предприятии, была человеком неравнодушным. Замечая злоупотребления, несправедливость, она не раз писала письма Иосифу Сталину, Надежде Крупской. Но ни разу не получала ответа, — рассказывает историк.

Не находя отклика на свои сигналы, портниха (видимо, по чьему-то не слишком умному или провокационному совету) отправила в консульство Великобритании послание с просьбой, используя дипломатические каналы, передать письмо в советское правительство.

— Надо ли объяснять, что Павлову тут же арестовали, обвинив в пособничестве иностранным государствам? — продолжает Анатолий Разумов. — Строптивая работница не желала подписывать клевету на себя. Требовала, чтобы ей дали собственноручно фиксировать свои ответы на допросах. "Если ты сама писать будешь, я, выходит, тут бесполезное ничтожество?" — возмутился следователь. Анну Павлову, конечно, сломали — держали в течение 25 часов, не давая присесть, не отпуская в туалет. Били, издевались, как могли. А выбив признательные показания, не задумываясь, расстреляли.

Когда, как полагалось по закону того времени, пришли описывать имущество "антисоветского элемента", в комнатушке портнихи не оказалось ничего, кроме детской кроватки и перинки. Их и занесли в опись, указав общую стоимость — 35 рублей. Все, что сумела нажить "британская шпионка".

СПРАВКА "ИЗВЕСТИЙ"

По опросам Агентства социальной информации, около 30% петербуржцев ответили, что в их семьях были пострадавшие от сталинского террора. (Из них 16 процентам неизвестна судьба арестованных родственников). Иными словами, не менее миллиона ленинградцев подверглись репрессиям. Есть исторические свидетельства, что в 1937 году в городе было расстреляно примерно 19 тыс. человек, в иные дни — по 800 за ночь.

"Уроки террора усвоены"

Александр Даниэль, член правления общества "Мемориал":

— Сейчас спора о самом факте репрессий уже нет. Есть только разница в оценках. Для кого-то несколько миллионов жертв — это мало. Или, как например, в изданном недавно методическом пособии для учителей истории под редакцией Александра Филиппова, выбрана такая идеология: "Да, террор был, но зато…". Зато — это победа в Отечественной войне, последующие успехи в индустриализации и так далее. Как будто в этом есть оправдание страшной инженерии, овладевшей умами преступников у власти: почистить людей, кого-то поубивать, а с оставшимися, глядишь, и социализм можно строить. Уроки сталинского террора усвоены. Мы видим это в наших сегодняшних повседневных реакциях. В том, как мы одновременно боимся и обожествляем власть. Как покорно принимаем неправедность суда, отдаем свою так нелегко доставшуюся свободу.