"Ох! Басни - смерть моя!"
Поскольку "Насмешки вечные над львами, над орлами", как справедливо указывал А.А. Загорецкий. Тем, что начальство не любит, когда его бранят (а кто любит?), удивить трудно, однако нелюбовь начальства к уязвляющей его свободе слова и самовыражения бывает различной. Мы привыкли к тому, что начальство, услыхав непочтительное о себе высказывание, тут же вчиняет оскорбителю иск. Серьезный имущественный (в либеральной Москве) или серьезный уголовный (в нелиберальной провинции). Но до сих пор (с времен М.С. Горбачева - имеется в виду) желание начальства защищать в суде свою честь и достоинство не распространялось на изящную словесность. Даже и самый дикий начальник смирялся с тем, что если писатель сквозь магический кристалл какую-то даль свободного романа навалял, то тут не придерешься. В романе явлены не реальные люди, но вымыслы.
Тем более интересна и даже прецедентна судьба написанного адвокатом П.А. Астаховым романа "Рейдер". Аннотация романа гласит: "Они называют себя санитарами бизнеса, но по сути - это самые настоящие стервятники... Впервые в художественном адвокатском романе рассказана вся правда о современном российском рейдерстве". Не только в романе, но и в аннотации сказана вся правда. Роман чудовищный - в том смысле, что полностью соответствует чудовищному стандарту такого рода печатной продукции. Рейдеры-хищники, идеальный главный герой-адвокат, то бьющийся с рейдерами на манер Джеймса Бонда, то глубоко размышляющий об изящном, действие перемещается из рейдерских притонов в начальственные кабинеты, затем в Париж, прямо в отель "Крийон", все завершается поцелуем в диафрагму. В общем-то, не Шекспир, но библиотека приключений - она по-народному сочиняется, и особых претензий тут быть не должно.
Претензии, однако, появились у начальника Главного следственного управления ГУВД г. Москвы генерал-майора Глухова, который намерен засудить адвоката-беллетриста сразу по двум статьям - 129-й ("Клевета") и 298-й ("Клевета в отношении прокурора, следователя, лица, производящего дознание"). Неверные, с точки зрения генерала, характеристики, которые писатель дает рожденным в его воображении сотрудникам правоохранительных органов, подходят под статью о клевете в той же степени, что и характеристики реальных персон. Что означает уголовную подсудность художественной литературы. Сколь бы маловысокохудожественным ни был данный роман, с точки зрения закона он такое же дозволенное художество, как "Ревизор", - и можно же себе представить, сколько деликтов по ст. 129 нашел бы у Гоголя ген. Глухов. А равно и в какой-нибудь маловысокохудожественной басне типа "Однажды Лев, служивший в ГУВД, // Явился проверять Козла // С вопросом: Где // Твои запаса черного бабла. // Вручи немедля кассу мне свою, // И мы не будет трогать твой ПБОЮЛ". Ст. 129 и 298 УК РФ во всей своей дерзости.
Возможно, простодушию главы ГСУ ГУВД г. Москвы способствовало то, что автор романа много пользовался известным пашквильным приемом - "Первым акции... приобрел Алексей Верибоска, ему тут же ответил Владимир Батанин, а затем из Англии прибыл и сам ненецкий губернатор Ролан Арсентьевич etc.". Сходно узнаваемых милиционерских имен рядовой читатель в романе не находит, но, возможно, ген. Глухов, как человек более опытный, таковые нашел. В утешение можно заметить, что изящная словесность вообще обладает свойством - когда в соответствии с авторским замыслом, а когда и без такового - порождать всякие неконтролируемые ассоциации. Из двух вариантов - сажать за романы или терпеть неконтролируемые ассоциации - второй представляется предпочтительным.
