Небуйнопомешанные
История с принудительным помещением мурманской активистки каспаровского Объединенного гражданского фронта Л. Арап в сумасшедший дом пока что позволяет сделать только два вывода. С одной стороны, заявления и тексты активистки производят впечатление тяжелой неадекватности, чтобы не сказать - паранойи. С другой стороны, лица, принимавшие решение о помещении Арап в сумасшедший дом, не предъявили убедительных доказательств того, что активистка в ее нынешнем состоянии представляет опасность для собственной жизни и здоровья или же для жизни и здоровья окружающих. Между тем для принудительной госпитализации считаются приемлемыми только такие основания. Простейшие соображения человечности напоминают, что сумасшедший дом - это не беломраморный санаторий. Это по сути своей тюрьма с весьма жесткими условиями содержания, и наказывать тюремным заточением несчастного безумца, не представляющего прямой опасности, - оно как-то и не по-божески, и не по-людски. Данное соображение представляется имеющим силу вне всякой политики. Преследуют безумца марсиане или чекисты, за одни лишь бредовые идеи - хоть политические, хоть нет - помещать в бедлам бесчеловечно.
Установив это и пожелав активистке, коль скоро она с топором не бегала (а вроде бы не бегала), быстрейшего освобождения, а лицам, допустившим произвол, - скорейшего наказания, отметим все же, что сам по себе произвол, даже и возмутительный, еще никак не делает человека, побывавшего в сумасшедшем доме, героем, а равно и не может служит свидетельством психической нормальности того, кто был помещен в дом скорби без должных к тому оснований. Речь идет только о том, что человек, судя по всему, всего лишь не является буйнопомешанным. Это само по себе весьма важно, но еще никак не доказывает ни его рассудительности, ни необходимости включать его в список героев освободительного движения. Ибо по признаку адекватности люди делятся на три категории: держащиеся в рамках нормы; сильно за них выходящие, но не представляющие прямой угрозы; буйнопомешанные. Корректная борьба с психиатрическим произволом означает, что принудительно помещать в сумасшедший дом можно только буйнопомешанных.
Однако необходимость такой корректной борьбы не делает яко не бывшей фразу "Где ты, наша родная карательная психиатрия!", произнесенную на рубеже 90-х отнюдь не кровавым чекистом, но совсем наоборот. А равно не отменяет того факта, что во времена перестройки депутатские комиссии оказались завалены обращениями граждан, жаловавшихся на то, что КГБ использует против них лучи смерти etc., вследствие чего даже возник технический термин "облученные". Опять же не чекистами придуманный.
С ростом несогласных движений проблема облученности вновь актуализовалась. Минимальное знакомство с интернет-сообществами несогласных немедля вызывает в памяти элегическое "О, где ты, наша родная etc". И добро бы, дело ограничивалось рядовыми борцами. Апрельское сообщение некогда приближенного к государю императору А.Н. Илларионова о том, что Б.Н. Ельцин сознательно принял решение умереть от сердечного приступа в знак протеста против политики В.В. Путина, наводит на те же элегические мысли. В чем, казалось бы, большой беды для властей нет - скорее наоборот. Даже если приложить к властям хлесткое определение "паралитики реакции", то от наблюдения за парным явлением, именуемым "эпилептики революции", благоразумные люди, коих большинство, согласятся, что уж лучше паралитики. Когда деление общества на более или менее согласных и совершенно несогласных сильно совпадает с делением на более или менее адекватных и совершенно неадекватных, наблюдение над этим феноменом имеет полезный консервативно-педагогический смысл.
Однако лишь до тех пор, покуда в отношении людей неадекватных, но при этом не бегающих с топором, применяется принцип снисходительного безразличия. Если этот принцип нарушается, то, не говоря уже о том, что это негуманно, власть на ровном месте из относительно безобидных городских сумасшедших создает героев и мучеников, что для нее самой выходит довольно обидно. Безразличие не только человечнее, но и гораздо практичнее.
