Крейцерова соната
Какое все-таки удовольствие быть женщиной... Удовольствию этому полагается быть круглогодичным, однако в полной мере его ощущаешь именно весной. Вот идем мы по улице — одна, другая, третья, каблучки по сухому асфальту цокают, курточки нараспашку, волосы по ветру — свободно, и практически у каждой на лице написано: "Боже, как мне повезло!".
Закончился период ранней темноты, весомой одежды и слипающихся мужских глаз. Впереди — наши законные полгода. Стартуем, дамы! Вертикальный взлет! Пусть завистники осудят беззаконное цветение, пусть скажут, что ножки, глазки, глубокие декольте и исторгаемые со дна этих декольте интонации — чересчур дешевый способ самоутверждения женщины в современном мире. А я отвечу, что современный мир, локально модернизировавшись, не перестал быть мужским. И, дабы в нем утвердиться, все средства хороши.
На днях повстречался мне господин, с которым я пару-тройку последних лет пребывала в состоянии хронической ссоры. То есть я о нем что-то не то написала, он обиделся — ну, и с тех пор не виделись. Так, иногда заочно облаивали друг друга. И вот — протокольная тусовка нас свела. Столкнула в дверях. То, что произошло дальше, я даже примирением назвать не могу. Поскольку ни тени оскорбленности в глазах господина не читалось. А читалась в них вечная весна, и лицо горело живым интересом, и рукопожатие было крепким — даже чрезмерно, и, пардон, только что слюни на дорогой ковер не капали. Не скрою, эта сцена вызвала у меня чувство глубокого удовлетворения. Во-первых, не люблю я ссориться. Во-вторых, вспомнился торжествующий вопль тетушки Чарли: "Мы, женщины, можем делать с мужчинами все что угодно! Это что-то!".
Говорят, на свете есть другие радости. Говорят, их много. Глубокое религиозное чувство. Горячечная гражданская позиция. Заседание в президиумах. В общем, все, что загоняет женщину в неприметность и бесполость. Бродят по свету толстовские Позднышевы, гундят встревоженно: "Женщины знают очень хорошо, что самая возвышенная, поэтическая, как мы ее называем, любовь зависит не от нравственных достоинств, а от физической близости и притом прически, цвета, покроя платья... Женщины, особенно прошедшие мужскую школу, очень хорошо знают, что разговоры о высоких предметах — разговорами, а что нужно мужчине тело и все то, что выставляет его в самом заманчивом свете... "А, вы хотите, чтобы мы были только предмет чувственности, хорошо, мы, как предмет чувственности, и поработим вас", — говорят женщины"...
Впрочем, пардон. Нынешний Позднышев так формулировать не в состоянии. Он просто комплексует и злится. Потому что не знает, насколько трудно быть женщиной. Какой ценой эффект собаки Павлова у противоположного пола достигается. Ведь у нас у всех в наличии и определенное религиозное чувство, и некоторая гражданская позиция, и список президиумов, обязательных для присутствия. Все мы работаем, то есть состоим с огромным числом мужчин в противоестественных, асексуальных отношениях. Нас — как женщин — круглый год стирают ластиком. А мы проступаем снова — каждую весну. Только попробуйте осудить.
