Играть или не играть?
Версальский отшельник, пианист Валерий Афанасьев приехал в Россию с серией концертов, которая, похоже, демонстрирует его желание вернуться к будничной трудовой фортепианной деятельности. На днях прошли выступления в Москве с такими героями мейнстрима, как Марк Горенштейн и Владимир Спиваков. Но главным пунктом гастрольной программы стал бетховенский сонатный вечер, который пианист отыграл в питерской Капелле и Большом зале Московской консерватории.
Имя Валерия Афанасьева до сих пор собирает в консерваторском зале ту самую правильную, не разбавленную никакими новыми буржуазными примесями публику, по которой нынче принято вздыхать каждый раз, когда раздаются аплодисменты между частями. Но аншлаговыми эти концерты знаменитого советского невозвращенца уже не назовешь. К чему, надо сказать, Афанасьев сам приложил немало усилий. Выходить на консерваторскую сцену в роскошном домашнем халате и между игрой "Картинок с выставки" выпивать и рассказывать про Мусоргского несколько лет назад он позволял себе и такое...
Афанасьев, который как-то раз в 1974 году не вернулся из гастрольной поездки, сегодня ведет жизнь респектабельного гурмана и эксцентрика. Живет под Парижем, в Версале, коллекционирует вина, последнее время выступает редко, но в хороших местах например, в Зальцбурге. А в качестве отдушины он выбрал себе литературу. К своим литературным занятиям, будь то проза (10 романов), поэзия или комментарии к "Божественной комедии" Данте, он относится крайне серьезно. Весной в Москве выйдет его сборник эссе о музыке и музыкантах на русском языке (это перевод, сам автор пользуется английским и французским языками). Объемистый кусок текста украшал и программку бетховенского вечера. Как и сам вечер, он был посвящен учителю Афанасьева Эмилю Гилельсу, которому в этом году 90 лет. Главная мысль этого текста была про звучащую гилельсовскую тишину и ее последствия: "Мне порой кажется, что в мире нет ничего, кроме музыки. И тогда получается, что и смерть музыка".
Тишина в том числе довольно манерная была важной составляющей четырех заявленных в программе сонат: 17, 15, 10 и 27. Пианистических радостей в игре практически не было: звук сухой, баланс кощунственно нарушен, техника не важна, форма разваливается. Да она вообще Афанасьева не интересует, его интересует только содержание. Тут даже бессмысленно говорить о том, хорошо он играет на рояле или нет. Потому что такой примитивной задачи он явно перед собой не ставит. Ведь его исполнение Бетховена происходит уже после того, как он был много раз хорошо исполнен. Тем же Гилельсом, например.
