По сплоченному льду

Теплоход "Татария" совершал туристский рейс по Северному морскому пути, единственный в году, в мировой практике самый высокоширотный. 229 пассажиров из 68 городов страны. Судно принадлежало Черноморскому пароходству, привыкло, можно сказать, к теплу. Но ведь еще только сентябрь, старый лед должен уже стаять, проплывут на радость отдыхающим 2—3 мелких айсберга, да и те — не "берги", не горы, а холмики.

Я была на "Татарии" в командировке и потому первые дни проводила на капитанском мостике, точнее, в ходовой рубке, старательно занося в блокнот морские термины, причуды курса и береговой линии. Капитан наш, Валерий Иванович Сироткин, молод и отменно воспитан. Ходил уже в Канаду, в Африку, но капитан — начинающий. Круиз "Татарии" — его первый самостоятельный арктический рейс. Но в Архангельске перед уходом он гордо отказался от наставника.

В Печору мы вошли спокойно, вовремя вышли из Печорской губы. Капитан придумал шумный, с пальбой и шампанским, переход через Полярный круг. Посвистывал и наслаждался жизнью - послушанием дизелей, акварельным туманом, крепким кофе и заблудившимися льдинками, между которыми гибко скользила "Татария". Однако уже к вечеру льда заметно прибавилось, а у "Татарии" борта тонкие, винты хрупкие, задним ходом двигаться во льду не может. Утром подошли к первой ледовой перемычке, ткнулись в нее и встали. Да уж, год выдался лихой, не для прогулок.

Амдерма, где располагался штаб морских операций, настоятельно рекомендует ждать ледокол "Красин", который пока выручает других. Ждать, видно, придется долго.

Белые глыбы грозили помять и "Татарию", и карьеру капитана. Сидя за обеденными столами, мы слышим, как хрипло потрескивает наш "дом", и Сироткин вздрагивает, при каждом ударе закусывает губу, словно от боли. Спокойнее всего, конечно, "ожидать в дрейфе". Но люди так ждали этого путешествия, столько денег заплатили, некоторые прилетели с Дальнего Востока... Между тем невдалеке появился лесовоз "Валдайлес". Наш капитан попросил его капитана, Ризвана Ибрагимова, провести "Татарию" через поле льда. Хотя у "Валдайлеса" — ледовый класс, но идет он в Игарку пустой, без груза, весь торчком надо льдом, сам не очень устойчив. Тем не менее... Короче, мы двинулись за Ибрагимовым.

Из диалога, который я записала почти дословно:

— "Валдайлес", сбавьте ход, пожалуйста. Нас очень сильно бьет.

— Стали, стали, ждем вас. Не заходите в тяжелый лед, идите правее. Видите, глубоко сидящая льдина?

— Нам не вывернуться... Нет, я вылезаю, Ризван Ибрагимов, вылезаю на самом малом. Не спешите!.. Опять не могу двинуться. Что мне делать? Вы же мой корпус знаете. Меня сжимает!

— Крепитесь, впереди легче.

— Мы стараемся, но еле ползем...

До чистой воды добрались к вечеру. В 18.50 "Валдайлес" вызвал нас в последний раз.

— Даю полный ход.

— Ризван Ибрагимов, разрешите поблагодарить вас и экипаж.

— Пустяки! Сегодня — вы, а завтра — мы. До встречи!

Встретились в Игарке, где "Валдайлес" грузил бревна для Испании. На палубе кто-то зычно орал: "Севилью — в трюм? Лады! Там речка эта — Гвадалквивир, пройдем!" Позже в Амдерме, в штабе моропераций, мне сказали, что капитан Сироткин достойно провел рейс, а переделка, в которую мы попали, называется крупнобитый, сплоченный, девятибалльный лед. Обратно (я сошла раньше, на Диксоне) "Татарию" вел все-таки "Красин", но после его ухода снова уперлись в лед. "Ну и что?" — спрашиваю. Ну и ничего. Капитан нашел свободное место...

Главная редакция усмотрела в уже набранном материале пропаганду безответственности, паникерства, непрофессионализма, слабоволия и чего-то там еще, уж и не помню. Гранки — разобрать!

E-mail: istclub@izvestia.ru Станиславу Сергееву