По сплоченному льду
Теплоход "Татария" совершал туристский рейс по Северному морскому пути, единственный в году, в мировой практике самый высокоширотный. 229 пассажиров из 68 городов страны. Судно принадлежало Черноморскому пароходству, привыкло, можно сказать, к теплу. Но ведь еще только сентябрь, старый лед должен уже стаять, проплывут на радость отдыхающим 23 мелких айсберга, да и те не "берги", не горы, а холмики.
Я была на "Татарии" в командировке и потому первые дни проводила на капитанском мостике, точнее, в ходовой рубке, старательно занося в блокнот морские термины, причуды курса и береговой линии. Капитан наш, Валерий Иванович Сироткин, молод и отменно воспитан. Ходил уже в Канаду, в Африку, но капитан начинающий. Круиз "Татарии" его первый самостоятельный арктический рейс. Но в Архангельске перед уходом он гордо отказался от наставника.
В Печору мы вошли спокойно, вовремя вышли из Печорской губы. Капитан придумал шумный, с пальбой и шампанским, переход через Полярный круг. Посвистывал и наслаждался жизнью - послушанием дизелей, акварельным туманом, крепким кофе и заблудившимися льдинками, между которыми гибко скользила "Татария". Однако уже к вечеру льда заметно прибавилось, а у "Татарии" борта тонкие, винты хрупкие, задним ходом двигаться во льду не может. Утром подошли к первой ледовой перемычке, ткнулись в нее и встали. Да уж, год выдался лихой, не для прогулок.
Амдерма, где располагался штаб морских операций, настоятельно рекомендует ждать ледокол "Красин", который пока выручает других. Ждать, видно, придется долго.
Белые глыбы грозили помять и "Татарию", и карьеру капитана. Сидя за обеденными столами, мы слышим, как хрипло потрескивает наш "дом", и Сироткин вздрагивает, при каждом ударе закусывает губу, словно от боли. Спокойнее всего, конечно, "ожидать в дрейфе". Но люди так ждали этого путешествия, столько денег заплатили, некоторые прилетели с Дальнего Востока... Между тем невдалеке появился лесовоз "Валдайлес". Наш капитан попросил его капитана, Ризвана Ибрагимова, провести "Татарию" через поле льда. Хотя у "Валдайлеса" ледовый класс, но идет он в Игарку пустой, без груза, весь торчком надо льдом, сам не очень устойчив. Тем не менее... Короче, мы двинулись за Ибрагимовым.
Из диалога, который я записала почти дословно:
"Валдайлес", сбавьте ход, пожалуйста. Нас очень сильно бьет.
Стали, стали, ждем вас. Не заходите в тяжелый лед, идите правее. Видите, глубоко сидящая льдина?
Нам не вывернуться... Нет, я вылезаю, Ризван Ибрагимов, вылезаю на самом малом. Не спешите!.. Опять не могу двинуться. Что мне делать? Вы же мой корпус знаете. Меня сжимает!
Крепитесь, впереди легче.
Мы стараемся, но еле ползем...
До чистой воды добрались к вечеру. В 18.50 "Валдайлес" вызвал нас в последний раз.
Даю полный ход.
Ризван Ибрагимов, разрешите поблагодарить вас и экипаж.
Пустяки! Сегодня вы, а завтра мы. До встречи!
Встретились в Игарке, где "Валдайлес" грузил бревна для Испании. На палубе кто-то зычно орал: "Севилью в трюм? Лады! Там речка эта Гвадалквивир, пройдем!" Позже в Амдерме, в штабе моропераций, мне сказали, что капитан Сироткин достойно провел рейс, а переделка, в которую мы попали, называется крупнобитый, сплоченный, девятибалльный лед. Обратно (я сошла раньше, на Диксоне) "Татарию" вел все-таки "Красин", но после его ухода снова уперлись в лед. "Ну и что?" спрашиваю. Ну и ничего. Капитан нашел свободное место...
Главная редакция усмотрела в уже набранном материале пропаганду безответственности, паникерства, непрофессионализма, слабоволия и чего-то там еще, уж и не помню. Гранки разобрать!
E-mail: istclub@izvestia.ru Станиславу Сергееву
