"Домой меня, Маруся, не жди. Завтра в бой"


Окончание. Начало читайте здесь
Не наши солдаты
Как-то в прошлом году сын повез мать на кладбище, где у нее родовой, можно сказать, некрополь. Свекровь Матрена скончалась от разрыва сердца, когда получила третью похоронку за год - на младшего сына. Не вернулись с войны все три брата Чиковы - Матвей, Дмитрий, Алексей. Лежат на Михайловском кладбище их сестры Дарья и Марья с мужем и детьми... Не перечесть.
Напротив, через дорожку, - длинный, несколько метров, холм. Ни ограды, ни кустика. Здешний народ, тем более краеведы, на районных собраниях не раз говорили, что там — солдаты, убитые при освобождении Дедилова. Неизвестные солдаты. Мария Тихоновна, в молчании стоя перед тем холмом, всегда думает об одном: и Матвей лежит безвестный, ни одна родная душа до его холма, если существует он, не добралась. В тот раз не выдержала, попросила сына: "Сходи, похлопочи, не могу я больше этого терпеть". В Совете ветеранов войны, труда и Вооруженных сил прониклись, обещали привлечь школьников. На том и кончилось.
Марина Анатольевна Савельева занимается охраной памятников в Киреевском районе. Объяснила мне неразрешимость ситуации:
— Поймите, это не памятник, просто захоронение. Знаете, сколько таких по стране, по скольким мы ходим, сколько затоптали навсегда!
— Но оно же есть, вам о нем известно.
— Мало ли что кому известно! В нашей "Книге памяти", том 16, "Дополнительные сведения о воинских захоронениях", его нет. К 60-летию Победы мы все свои киреевские фамилии добили. Те — не наши. Имен никто назвать не может.
— В земле, возможно, сохранились смертные медальоны.
— Возможно.
— Наверное, следует вскрыть холм.
— Вы представляете себе количество необходимых для этого бумаг?!
Не представляю. Представляю, хоть и с трудом — читала, — ночную атаку, 30-градусный мороз с пургой, спешившихся кавалеристов 1-й кавдивизии, бегущих под огнем по полю...
Вдове участника 606
Весной Марии Тихоновне пришло странное письмо из Управления Пенсионного фонда по Киреевскому району, заставившее ее в панике звонить сыну.
"...срочно явиться в кабинет № 14. При себе иметь к-ю паспорта, спр. из администрации с/с, что на день смерти мужа находилась на его иждивении, спр-ку райсобеса, что являетесь вдовой участника 606, спр. из военкомата, что муж был участником 606. Специалист Ше............ва".
Владимир Матвеевич написал письмо руководителям района и фонда — В. Татарникову и Н. Попову:
"Получил письмо от матери с направленным ей запросом. Она, как и я, не могли понять: зачем все это и что означают "к-ю", "спр.", "606". Специалист г-жа "Ше............ва" хотя бы обратила внимание на возраст адресата. Не может бегать с костылем по Киреевску и доказывать чиновникам, что ее муж не ожил после войны и она до сего времени осталась вдовой, а до его гибели была на его иждивении с двумя детьми на руках. Истребованные вами срочно бумаги должны быть в пенсионном деле. А если их нет, то чего проще было позвонить по телефону в военкомат, райсобес и администрацию "с/с"!"
Пенсионный фонд находится в километре от райсобеса, районная администрация — по соседству, военкомат — через дорогу.
В ответ Н. Попов сообщает Марии Тихоновне: "...вам необходимо предоставить справку... ксерокопию... эти документы отсутствуют в вашем пенсионном деле. Их можно выслать по почте, передать через родных, а также через сельскую администрацию".
Но как М. Чиковой дойти до организаций, обязанных выдать документы и сделать копию?
Счастливый финал — письмо В. Чикову от В. Татарникова:
"Руководству УПФ рекомендовано проявлять больше чуткости к пенсионерам... Сотрудники сельской администрации Дедилова подготовили необходимые справки и передали лично Попову Н.В. для помещения в пенсионное дело".
Звезда, ставшая вещдоком
Краеведческий музей в провинциальном городке — самое доступное, вещное хранилище истории. Удовлетворить интерес к ней не может, но разбудить — способен. Тем более в Дедилове. На будущий год ему, некогда Дедославлю, исполняется 860 лет. В летописях упомянут впервые в 1147 году, тогда же, когда другой окраинный городок Руси — Москва. Фамилии здешних мальчиков и девочек — Чиковы, Быковы, Лепехины, Чекмазовы, Страховы, Романовы — из тех же летописей. Дедославль был центром вятичей, ими основан, здесь собиралось их вече. Значился среди главных военных крепостей, охранявших рубежи княжеств от набегов крымских татар. Куликово поле тут рядом.
Крепость, что стояла на Покровской горе, на речке Шиворонь, стоит теперь в виде макета. С нее начинается музей. Очень стараются музейщицы увлечь школьников их кровным прошлым, прямым родством с древностью, зорко отмечая для себя, какую витрину дети теснее облепляют, что спрашивают, перед кем, перед чем просветляются глаза — ветхий фронтовой треугольник, "живая" гимнастерка, диорама "Освобождение Дедилова".
Следуя за хранителем фонда Людмилой Ивановной Свешниковой через полутемный коридор, натыкаюсь взглядом на прислоненную к стене большую медную звезду. Экспонат? Людмила Ивановна мнется.
— Может, не стоит рассказывать?.. Стыдно... Звезда — с Кургана, разрезали ее ночью и унесли, только сбыть не успели. Одного несчастного голодного парнишку из пьющей семьи поймали, был суд, он своих приспешников старших не выдал. А ему что? Несовершеннолетний. Звезду тульские умельцы нам собрали из кусков, сварили. Решено было обратно не класть, заменили крашеным муляжом из железа. Ну да, обычного, кровельного. Эту, медную, 8 мая вчетвером еле поднимаем и ночью тайком везем на день "на побывку" к Кургану.
Вечный огонь погашен. Зажигают по главным военным праздникам. Огонь — на балансе музея, а газ-то нынче почем?! Газовых горелок пять, район дотационный, экономика не позволяет. Темно и в остальных районах, у всех курганов и мемориалов.
От застекленных ниш в подножии остались одни таблички. Артиллерийских гильз с землей, привезенной из городов-героев, нет — проданы, земля выброшена. Сердце Кургана Бессмертия, отбивавшее минуты вечности, остановилось: увели и метроном.
Так сказать, никто не забыт
Геннадий Алексеевич Рыбин — глава молодой, занял пост руководителя сельской администрации недавно. Рыбины — местные, дедиловские.
— ...Не думайте, внимание ветеранам оказывается. Так сказать, никто не забыт, ничто не забыто. Но реальное положение каково? Приду я к ветеранам, окажу внимание, а дойдет до дела, я — к руководству предприятия, у меня такой статьи расходов нет. Бывший колхоз, теперь ЗАО "Заря" — градообразующая организация. Когда обращаемся, безотказно помогают. Но я уже намечаю в голове программу заботы, буду выходить кое на кого. Есть задумка возобновить огонь. Знаю, знаю про звезду, про гильзы. А вообще там порядок, подметено, покрашено, где надо, побелено.
— Лично вас, Геннадий Алексеевич, вашей семьи война коснулась?
— Дедушка в 41-м пропал без вести.
— Не вместе ли с Матвеем Чиковым уходили?
— Сейчас позвоню маме, спрошу... Понятия не имеешь? А как деда звали? Не Васильевич, а Григорьевич? Ладно, понял — Найденов Василий Григорьевич.
Перед правлением "Зари" установлен обелиск. На взгорке дралась насмерть батарея двадцатидвухлетнего лейтенанта Василия Напрюшкина, вся полегла. Рядом с обелиском — фотографии дедиловских солдат, мертвых и здравствующих, много фотографий — 240, никак не мог найти Рыбин дедушку.
Совсем близко от обелиска Михайловское кладбище с заброшенным холмом. Геннадий Алексеевич посокрушался:
— Ко мне информация об этом не поступала. Поинтересуюсь...
С М. Чиковой он не знаком, но готов прямо сейчас вместе с нами подскочить к ней, представиться. Подумали мы, что не стоит волновать Марию Тихоновну визитом важного официального лица, хватит с нее прессы.
В списках не значится
Полвека Владимир Матвеевич ищет могилу отца. Командир военной части 6010 младший лейтенант Мачулка, подписавший похоронное свидетельство о том, что "красноармеец Чиков Матвей Максимович ... в бою за социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявляя героичество (так! — "Известия") и мужество, был убит 16 мая 1942 г., похоронен село Зенино", увы, не сообщил, где оно находится. Судя по письмам, на ленинградском направлении. Вместе с копией похоронки Владимир Матвеевич разослал просьбы во все областные северные военкоматы. Стандартные ответы не оставили никакой надежды. Центральный архив Министерства обороны М.М. Чикова в своих документах не обнаружил, как и часть 6010. Это условное наименование принадлежало 48-му отдельному полку связи Северо-Кавказского военного округа, но сведений о нем не имеется. Был 48-й отдельный полк связи в 19-й армии Западного фронта, попавший в октябре 1941-го в окружение под Вязьмой, расформированный в декабре того же года. И его документов не нашли.
Из писем Матвея Чикова
Привет из Мурома 15 апреля 1942
Добрый день, Маруся, Вова, Валера и мои сестрицы Дина и Маруся. Сообщаю, что я нахожусь от вас за 500 км в деревне. Скоро мы уедем на фронт, на передовую. Перед отъездом туда я уже не увижусь с вами, надо торопиться бить немецких гадов. Послал вам письмо еще раньше — получили или нет? Ты скажешь: ну что толку мои частные письма? Вот подрастут мои ребята, пусть почитают. Я очень часто вспоминаю, как сынок Вова все спрашивал: "Папанёк, скоро обратно придете?" Похоже, папанёк к вам не придет и не поговорит с вами. С Василь Петровичем едем на фронт пулеметчиками. Будем бить врага, он из наших рук не вывернется. Письма мне, Маруся, пока не пиши. Как окажусь там, адрес сообщу. А пока мы тут под Муромом, где страшно холодно. Мука стоит 2 тысячи рублей за пуд. Ничего другого за деньги не купишь. А за те 80 р., что я взял с собой, тем более. Пока, до 15 апреля, я жив и здоров, того и вам желаю. До свидания. Чиков М.М.
6 мая 1942
...Маруся, я прошу тебя прописать, как ты живешь, моя хорошая. Нахожусь я на передовой, бьем врага с глазу на глаз. Смерть ждет нас каждый час, и, может быть, пишу последний раз. Деньги, которые я брал с собой, они тут не нужны никому. Пришлю обратно. Пропиши еще мне, отрыла ли ты яму с картошкой, цела ли? Как идут дела в колхозе? Сев начался? Как огород? Писать мне особо нечего, да и некогда. Все время продвигаемся вперед, бьем немца. Адрес моей части тот же. Остаюсь до 6 мая жив и здоров. Целую вас всех — Вову, Валеру и мою любимую Марусю...
1942
...Нахожусь на боевом посту на ленинградском направлении, в самом пекле. Завтра идем в бой... Домой меня, Маруся, не жди. Живем одним днем. Сегодня живы, слава богу. А что завтра будет, никто не знает. Со мною из дедиловских осталось восемь человек... Как ты там одна управляешься? Как там мой Вовочка, очень хочется поговорить с ним. И с тобой тоже. Как жаль, что не пришлось нам с тобой пожить, чувствую, что домой мне уже не вернуться. Руководи домом сама, не надейся на меня...