Перейти к основному содержанию
Реклама
Прямой эфир
Армия
Силы ПВО за ночь сбили три украинских БПЛА над Белгородской областью
Происшествия
В Красноярске произошел пожар в фитнес-центре
Армия
ВС РФ уничтожили две станции спутниковой связи Starlink в зоне спецоперации
Наука и техника
NASA анонсировало полет Crew Dragon с российским космонавтом к МКС на 12 марта
Мир
Рубио заявил о намерении Трампа вернуть в США всех осужденных в РФ американцев
Общество
Вильфанд спрогнозировал непогоду в более чем 10 российских регионах
Мир
Трамп подписал указ о реализации инициатив DOGE по сокращению правительства США
Мир
Посол РФ назвал невозможным успех ядерной сделки без участия России и Китая
Экономика
Около 60% компаний в РФ готовы повысить зарплаты ради удержания сотрудников
Происшествия
В Сахалинской области около 300 рыбаков унесло на льдине в Охотское море
Мир
Сийярто призвал Киев отменить декрет о запрете переговоров с Россией
Мир
NHK сообщил об отмене 118 рейсов из-за снегопадов в Японии
Армия
Уссурийские десантники эвакуировали в тыл спасенных мирных жителей
Армия
Расчеты «Мста-С» уничтожили бронетехнику и радиолокационную станцию ВСУ
Мир
Трамп встретил в Белом доме осужденного в РФ американца Фогеля
Общество
В РФ начали подготовку к выпуску посвященной освобождению Мариуполя игры
Общество
Пользователи Telegram пожаловались на сбои в работе мессенджера

"Домой меня, Маруся, не жди. Завтра в бой"

День 22 июня 1941 года начинался как самый длинный день в году, а стал самым длинным в истории страны. И уж точно одним из самых трагических. В этот день 65 лет назад все, кто жил, любил и надеялся, кто мечтал и строил планы на будущее, услышали из репродуктора страшный приговор - "война". Он растоптал надежды, сломал судьбы, миллионы обрек на смерть. Но не на забвение. Война сильна и безжалостна, но жизнь терпелива и упряма, потому и побеждает.
0
Марии Тихоновне Чиковой скоро 90 лет (фото Евгений Самарин, "Известия")
Озвучить текст
Выделить главное
Вкл
Выкл

День 22 июня 1941 года начинался как самый длинный день в году, а стал самым длинным в истории страны. И уж точно одним из самых трагических. В этот день 65 лет назад все, кто жил, любил и надеялся, кто мечтал и строил планы на будущее, услышали из репродуктора страшный приговор - "война". Он растоптал надежды, сломал судьбы, миллионы обрек на смерть. Но не на забвение. Война сильна и безжалостна, но жизнь терпелива и упряма, потому и побеждает. Оставшиеся в живых не мирятся со смертью - они помнят тех, кого потеряли, и эту память наследуют их дети. Так и не кончается самый длинный день в нашей истории - 22 июня 1941 года.

О судьбе Матвея Чикова, ушедшего воевать в 41-м и погибшего в 42-м, "Известиям" рассказала его вдова Мария. Она до сих пор хранит фронтовые письма мужа — на них выросли ее сыновья. Это история не только о войне — она и о любви, над которой, как известно, смерть не властна.

"Дорогие мои сыночки Валера и Вова! Когда вы вырастете большими, прочитайте это письмо. Я пишу его на передовой... Если я не вернусь домой, вам не придется краснеть за своего папанька, вы можете говорить своим друзьям: "Отец погиб на войне, верный присяге и Родине". Помните, что в смертельной схватке с врагом я кровью завоевал вам право на жизнь. Войне рано или поздно придет конец, уверен, что мир будет для вас долгим. Хочу, чтобы вы любили и всегда слушали Мать... Мать научит вас любить землю, труд, людей... Будьте чистыми в душе своей, смелыми и сильными. И пусть будет у вас более счастливая судьба... Не плачь, Маруся, обо мне. Значит, так богу угодно, чтобы отдал я жизнь за то, чтобы вы, мои родные, остались живы и свободны... Жаль вот только, что повоевал всего 220 дней. Прощайте, мои любимые сыночки, моя милая Маруся и мои родные сестрички. Целую вас крепко. Ваш отец, муж и брат Чиков М.М. 14 мая 1942 года".

Матвей Чиков погиб на следующий день. В его письме, опубликованном в "Известиях" накануне Дня Победы, 6 мая 2006 года, не было точного обратного адреса. Но одного телефонного звонка в тульское село Дедилово оказалось, к счастью, достаточно, чтобы узнать, что живет там Мария Тихоновна Чикова, 88-летняя вдова Матвея Чикова, и от нее — номер московского телефона сына, полковника в отставке Владимира Матвеевича Чикова. 

Когда в октябре 41-го отец уходил воевать, Вове трех лет не исполнилось, Валере — три недели. Дал ему имя Матвей в честь любимого человека, летчика Валерия Чкалова, чья слава в те годы была, пожалуй, не меньшей, чем через двадцать лет у первого космонавта. Валерий Чиков — получалось В.Ч.: может, тоже взлетит... Он погиб по нелепой случайности — заснул в машине. В Туле живут двое сыновей Валерия, внуки Матвея.

Перед поворотом на Дедилово возвышается курган. Говорят, самый высокий в области, самый знаменитый. Курган Бессмертия. Вечного огня, правда, с дороги мы не разглядели.

Строили к 30-летию Победы. Всем миром, весь район насыпал. Машины свозили из провала землю, ее мешали с глиной для прочности, а народ подносил, были для того специальные подъемники. Детишки шли с песочными ведерками, старики несли в ладонях — вбросить хоть горсть в память.

Дедилово — село большущее, растянулось на восемь километров до самого райцентра Киреевска. В 41-м стало линией фронта. На войну из района ушли 13 299 человек. 3221 награжден за ратный подвиг. 5167 сложили головы в боях.

К слову, так же, как Курган, поднимали вместо порушенной новую церковь Святой Параскевы Пятницы. Хороша, радостна, утопает в цветах. Отец Трифон уверен, что сам вид ее благотворен. Пройдитесь, говорит, по улице — узорные оградки, клумбы, убрано, вычищено. Пример доброго побуждения и деяния — всему начало, образует общее духовное настроение.

А недоброго?

Страшное было прощание

Мария Тихоновна достала из комода фотографии.

— Нет, до свадьбы не снимались. Кому ж тогда, милая, по карману было! А на этой вот дырка, сестре на паспорт фото понадобилось. Видишь, в платочке я, уже жена с мужем... Красивый?! Через это и пошла за него. И душа простая, отзывчивая. Никак нас не расписывали, пока восемнадцать мне не исполнилось. Он меня старше на восемь лет, на почте служил связистом. Потом на финскую забрали. Потом родила. Потом... Как услышала я по рупору, что война начинается, у меня все как есть внутри дрогнуло. Второй-то, Валера, совсем еще малолюдный, в люльке качается. Страшное было прощание, в Киреевске, в военкомате. Но он еще домой приходил, отпустили на одну ночь. Сынов очень любил, обмирал по ним, до смерти был рад, что мальчики. Вовка его все теребил: "Папанёк, ты придешь обратно, придешь?" Ах, господи, словно вчера было! Сказал: "Детей сбереги". Тоже заплакал и убежал без оглядки... А потом — немцы.

— Страшно было?

— Они недолго у нас прожили, три недели. Сперва финны, эти сильно бандиты. Морозы трескучие, они — окна нараспашку, без мысли про детей. Немцы зашли — полегчало. У меня троих поселили. Боялась я, конечно, как бы откуда не грянуло. Так и есть: пришли забирать корову. Я к своему поселенцу кинулась, на детей показываю: мол, как же им без молока?! Он вышел на улицу, полопотал с ними, отвязались. Наш, видно, начальником был. Меня называли Мари, семейные фотокарточки показывали. Но я мазалась с утра сажей, чтобы не давать даже к разговору никакой зацепки. Что правду таить — некоторые с немцами кружились, гуляли... Немцы, а что немцы?! Врать не буду, над нами не мудровали. Не все душегубы. Люди были, которых подневольно гнали.

Осталась Мария в 22 года одна. Как ребят оставлять без присмотра? При них быть — на что кормить? В колхозе — пустые трудодни, на детей выдавали семь рублей в месяц, на хлеб. Остальное — с огорода, а его обустроить опять же некому, кроме нее. Прибегали из Лопаток, родной Марусиной деревни, постеречь малышей младшие сестры, одной десять лет, другой — семь. Как встал на ножки Валера, сама относила туда на день. Дед Тихон приносил пескарей-карасей из озера. Через все, какие есть на земле, работы Мария прошла: сажала, сеяла, косила, грузила. За огород, за сотки при доме. Особо вспоминает, как ее назначил председатель кормить механизаторов, почти тридцать душ. Потому не забывает, что трактористы благодарили: "Лучше Маруси никто нас не обиходит".

— Намаялась я. Надо все держать в аккуратности, за ночь руки отваливаются, пока чугуны перечистишь. Каждый белой тряпицей закрыть, обернуть, занавесочки порезала, а их с поля привезут — черным-черные.

— Детей вы хоть прикармливали?

— Откуда, с костей-то? Разве что супу иногда плесну.

После войны районная газета напечатала заметку "Мое счастье", подписанную М. Чиковой, колхозницей сельхозартели "Заря": "Честный кусок хлеба зарабатывала, сама недоедала, лишь бы ребятишки были сыты. Да и государство не обижало — пособие платило. С каждым годом лучше наша жизнь. Как я благодарна родному Советскому правительству..." Корреспондент сам сочинил, Чиковой показывать не стал.

Так жила и в войну, и после войны, месяцами, годами, но был в их череде рубеж. Пока ждала, пока приходили от мужа частые письма — одно... Другое — после мая 1942-го.

В черном платке

Пришел конверт с адресом, написанным чужой рукой. В нем — письмо от друга мужа, односельчанина и однополчанина Василия Чикова (однофамилец) и записка от Матвея, написанная накануне. Та, с которой начинается нынешняя публикация.

"17.05.1942. Здравствуй, Мария Тихоновна, разрешите мне передать вам привет и пожелать лучшей жизни. Мария, опишу о своем братане и вашем муже Матвее Максимовиче, хотя и трудно мне это. ... 16 мая мы вышли на пробежку поутру, откуда ни возьмись появляется немецкая авиация и давай забрасывать на наше расположение груз. Все проистекало в течение каких-либо 10 минут, но во время этого я находился приблизительно в 15—20 метрах. После бомбежки я крикнул: может, кто жив? Гляжу назад, сзади возится убитый осколком солдат. Я поднялся, пошел к месту, где разорвалась бомба проклятого фрица. Крикнул: "Максимыч, отзовись". Ответа нет. Подхожу, смотрю — валяются трупы, изорваны осколками, и потом смотрю — в кустах лежит Матюша. Я подхожу, глянул на него, он смотрит. Я зову, он молчит. Поднимаю голову его, положил себе на колени, он только крякнул и скончался... Я взял за ногу левую, она перебита пополам ниже колена, беру другую — перебита в коленке и еле держится. Лежал он навзничь, смотрю — отбита и вывернута из лопатки правая рука. Пришли товарищи мои. Давайте, говорю, хоронить. Вынул бумажник, посмотрел все, в кармане был ножик, в брюках все изрублено мелкими осколками. Зеркало, деньги, носовой платок положил обратно в карман гимнастерки. Посмотрел его записную книжечку, там ваша фотокарточка, его сестры, брата Алексея и дочки брата Дмитрия. Все они у меня, книжки и платочек тоже... Мы поплакали, после похоронили. И как не было моего брата, вашего мужа, на свете. И больше, Маруся, нам его не увидеть никогда. Как гляну, не могу, плачу. Вскоре мы уехали оттуда, и расстался я с Матвеем, как с родным братом, и с могилой его навечно. Погиб он 16 мая в 11.30... Вот все, Маруся. Трудно и невыносимо, конечно. Затем до свидания. В.П. Чиков".

Через неделю и Василия Петровича не стало.

С той поры, как погиб муж, Мария Тихоновна носит черный платок, в другом никто не видел. В селе ее зовут Матюшкина, как будто осталась не вдовой — женой Матвея, Матюши. Тогда, в 42-м, гадалка обещала: "На пороге мужа встретишь, всенепременно".

— И сейчас у двери стою. Зачем, скажи? И порог не тот, через который он переступил, давно новый дом сложили... Смотрю по телевизору "Жди меня", как жена с мужем или сыном через годы встречаются, на себя равняю, в голос вою.

Лет с пяти-шести мальчики научились полоть, в десять — ходили за мать косить и скирдовать. Приучала их к работе, к честной жизни своим примером, на большее минутки не было. Если сильно расшалятся, раздерутся — надает как следует, и прутом бывало. А если причина серьезная, вызывают в школу, скажет тихо: "Открой комод, достань отцовы письма, сиди — читай".

— Замуж больше не вышли?

— Двое сватались, порядочные, неженатые, армию отслужили, я отвадила, приказала: больше сюда не ходите! Нету для меня другого мужика, кроме Матвея. Никого не хотела в дом пускать, и сыны не хотели. Я и бригадира, пусть совсем о другом деле речь, ни разу не позвала, не поднесла, чтобы огород вспахать, потому мне все позже всех. Я против себя жить не могу, хоть власти опасаюсь всякой. Такой случай: осенью выкопала яму, едва начала сыпать картошку, наплыла туча. Бежит председатель с сельсоветским: "Мария Тихоновна, срочно на ток — рожь убирать!" А картошка?! Кричит: "Не пойдешь, завтра все отберем". Я и пошла, дура! После председатель говорит: "Не пошла бы — ничего бы тебе не сделали". Да, смирная была. Это сейчас я победовее.

Горы сдвинуть — не стены

Из дома Мария Тихоновна почти не выходит, ноги болят порой нестерпимо. Грядки вскапывает сын, поливает сама, сидя на стуле с леечкой в руках, благо колонка тут же, сын провел водопровод. Пенсия четыре тысячи, еще старается бабушка что повкуснее послать внукам, даже денег подкинуть, но ведь ни в какую не берут, они у нее люди самостоятельные, благополучные. Холодильник забит — Владимир Матвеевич, его Радислав и Елена ездят с полными сумками. Внук подарил мобильник. Бабушка освоила аппарат, выучила, какие кнопочки нажимать и — "вроде бы я моего Вовку повидала".

Однако долго ли еще может жить в одиночестве, в деревне фактически прикованная к дому очень старая женщина? Это не я спрашиваю, это — Владимир Матвеевич, его и покойного Валерия Матвеевича дети. Состоялась уже не одна передислокация, но через неделю московской жизни бабушка требует, чтобы ее увезли обратно.

— Не нужна мне эта своя комната! Они — на работу, а я наверху, на седьмом этаже. В какое окно ни взгляну, с любой стороны стена. Живого ничего — ни дерева, ни облачка. Дома я в саду похожу, с соседкой на просторе, на лавочке все рядком обговорим.

Владимир Матвеевич ради матери готов горы сдвинуть, но не стены же микрорайона.

— Не-ет, на земле умру, лягу рядом с Валерой. И чтобы без памятников, они на землю давят, хочу крест деревянный, дубовый, и цветы.

— Мария Тихоновна, в День Победы от кого поздравления получили?

— От сына, в праздник приезжал.

— Я про местные власти.

— Ни от кого не было, только от президента.

— Какого?

— От российского, от Путина. Как всем ветеранам, так и мне.

Окончание читайте в следующем номере

Читайте также
Комментарии
Прямой эфир