Правило буравчика
Ровно через двое суток после московского показа "Тристана и Изольды" Вагнера Валерий Гергиев уже дирижировал в родной Мариинке оперой Бриттена в постановке известного британского режиссера Дэвида Маквикара. Столь резкий переход с романтического немецкого на современный английский никак не сказался на качестве спектакля.
Главный оперный композитор Англии Бенджамин Бриттен жил совсем недавно, в ХХ веке, еще при жизни имел успех, музыку писал более доступную, чем многие его современники, и нам, если вдуматься, был совсем не чужой человек. В историю вошла дружба двух знаменитых музыкальных семей: Мстислава Ростроповича и Галины Вишневской с Бенджамином Бриттеном и Питером Пирзом великолепным певцом, для которого написана вся теноровая музыка композитора. Все вместе даже провели как-то отпуск в армянском Дилижане.
При этом оперы Бриттена для нашей сцены пока новость, так что постановка Мариинки имеет все основания считаться не меньшим репертуарным прорывом, чем стал в свое время здешний Вагнер. Из пятнадцати опер, написанных английским классиком, Мариинский театр для начала выбрал едва ли не самую популярную "Поворот винта". Однако ее название, сказанное мною интеллигентному питерскому таксисту, вызвало у него ассоциации лишь с "правилом буравчика". В принципе, ассоциация неплохая. Для описания того жутковатого психологического испытания, что составляет сюжет, можно еще вспомнить про "закручивание гаек".
В основу оперы положена одноименная повесть Генри Джеймса, повествующая то ли о традиционном английском замке с привидениями, то ли о галлюцинациях молоденькой гувернантки, присматривающей за двумя очаровательными крошками и вообразившей себе невесть что. Бриттен, написав партии для двух мертвецов-соблазнителей (главного, Питера Куинта, на премьере в 1954 году пел Пирз), скорее встал на защиту здравомыслия гувернантки. Но это не отменяет болезненно-патологической атмосферы оперы, в которой сложно провести грань между тем и этим светом, реальностью и вымыслом, невинностью и искушенностью.
Если отвлечься от мысли, что английская постановочная команда (режиссер Дэвид Маквикар, художник Таня Маккаллин, художник по свету Адам Сильверман, режиссер по пластике Эндрю Джордж) мыслила что-то уж очень сходно с Люком Бонди (его "Поворот винта" из Экс-ан-Прованса недавно вышел на DVD), то больше в новом спектакле Мариинки придраться не к чему. Выразительный свет, стильные, ненавязчивые декорации, изящные мизансцены, убедительные характеры.
Но самое главное, что европейскому виду спектакля вполне соответствует его музыкальное наполнение. Опера написана всего для шести солистов и тринадцати оркестрантов. Положим, в яме Мариинки я их насчитала пятнадцать, и маэстро Гергиев не упускал возможности пороскошествовать ударными и усилить где только можно зловещий саспенс, но все же Вагнером от этого Бриттен не стал и свою хрупкую красоту сохранил. Порадовали все шесть солистов, пока довольно безвестных: Ирина Васильева в сложнейшей роли Гувернантки, Любовь Соколова и Андрей Илюшников в ролях тех самых мертвецов, Елена Витман в роли старой экономки Миссис Гроувз. Но главная загвоздка оперы для ее исполнения требуются два ребенка, для которых написаны совсем не детские партии (естественно, на английском языке). В роли девочки Флоры еще можно выпустить особу чуть постарше (здесь очень подошла Екатерина Реймхо). Но вот мальчик Майлз должен быть настоящим дискантом. И такого нашли в Хоровом училище имени Глинки: 11-летний Николай Ирви оказался невероятно обаятельным актером и безукоризненным певцом. Жалко только, что век дисканта не долог.
Валерий Гергиев о Бенджамине Бриттене и прозе жизни
"Бриттен заслуживает самого, мне кажется, серьезного внимания. Он у нас в театре, между прочим, бывал. Но его произведения у нас в стране редко идут. Из других опер мне его "Билли Бад" нравится, "Питер Граймс". Мне даже "Граймс" предлагали в "Метрополитен" поставить. Но пока здесь не сделаю, там не буду.
Нас сейчас другие вопросы занимают связанные с реконструкцией Мариинского театра. Как закрываться? Где выступать? Сколько выступать? Для кого выступать? С какими работами? В Москве все-таки филиал Большого построили и только потом основное здание закрыли. А у нас нет ничего. Нам сложнее будет. Вот эта постановка "Поворот винта" может пойти в театрах Петербурга. Потому что не все театры могут принимать наши "тяжелые" спектакли. А этот мы, наверное, приспособим. Так что, я думаю, в течение будущих полутора-двух сезонов, что будет закрыт театр, этот спектакль все-таки можно будет увидеть".
