Национальность - это судьба

Когда я работал психиатром в маленькой психиатрической больнице, к нам поступали пациенты из всех уголков нашей некогда необъятной родины. Я лечил казахов и узбеков, грузин и абхазов, азербайджанцев и армян - в общем, всех не перечислить, включая, конечно, русских и евреев. Может быть, я удивлю тебя, дорогой читатель, но клинические синдромы психических расстройств никак не зависят от национальности пациента, равно как клиника гриппа или гонореи одинаково протекает у прибалта и кавказца.

Врачи в маленькой психиатрической больнице тоже были разных национальностей и лечили больных в зависимости от уровня своего профессионализма, а не от национальных традиций. Это я сейчас с опозданием больше чем в полгода отвечаю на вопрос радиослушательницы радио "Свобода", которая в прямом эфире спросила меня: "Почему все психически больные - русские, а все врачи-психиатры - евреи?"

Хотя нет, соврал, есть национальные особенности психических расстройств. Грустный и молчаливый грузин должен больше насторожить психиатра, чем грустный и молчаливый эстонец. У первого депрессия глубже.

Как-то к нам в отделение поступил азербайджанец-подросток. Я стал собирать объективный анамнез, беседуя с его мамой. Никто в их семье у психиатров никогда не лечился, однако один факт меня насторожил. Папа моего пациента сделал уже в зрелые годы пятнадцать пластических операций на носу в Москве и Ленинграде. Все ему нос его не нравился. Когда появился крупный папа пациента, я был ошеломлен. На его большом, с чувственными губами, азербайджанском лице с большими влажными глазами в центре торчала маленькая картофелина. Я понял, что с каждой операцией нос становился все меньше и меньше. Шестнадцатую операцию врачи делать не стали - нечего было укорачивать. Да и он успокоился. Видимо, психоз прошел сам собой. Пластические хирурги такого пациента должны были отправить сразу к психиатру, не доводя дело до операции. Азербайджанец, меняющий форму и величину носа, - нонсенс (случайный каламбур).

В школьном журнале с зелеными страницами на последней был список учеников, домашние адреса, телефоны и графа "национальность". У татарина Никифорова и у меня эта графа была пустой, у всех остальных заполнена словом "русский". У нас национальности не было. Учителя хотели как лучше. Но я хотел понять, кто я. Мама - еврейка. Папа - русский. Странная фамилия "Бильжо" при этом папина. Мягкий знак появился в фамилии у него случайно, это была ошибка паспортистки, менять паспорт не стали. Папа, крещенный в детстве, в последующем коммунист, вступивший в партию на фронте. Мой дед, его папа, - русский, католик. Прапрадед - из Литвы. Есть предположение, что фамилия была типа Билжойтис, а задняя часть фамилии отвалилась для удобства произношения, когда прапрадед служил в армии в Санкт-Петербурге. Брат моего деда, Петр, играл профессионально на балалайке. До революции с ансамблем балалаечников он уехал на гастроли в Америку. Весь ансамбль остался там. Петр Билжо стал известным музыкантом, вел программы на радио, записывал пластинки, имел свой джазовый ансамбль и якобы женился на негритянке. Так что, возможно, в Америке есть черные Билжо.

Что касается меня, то я, конечно, русский - и по нашим отечественным законам, и по паспорту, и по самоощущению. Хотя последние события в Москве - и врожденный нонконформизм нет-нет да и вытащит дерзкую мысль: может, записаться евреем или африканцем каким-нибудь? Например, эфиопом. Будьте здоровы, держите себя в руках.