"Я люблю только любительские группы"

Объединенный батальон столичного андерграунда помянул человека, без которого их самих точно не было бы. Вместе с ними горевал переполненный зал клуба "Точка".

В Санкт-Петербурге круглую дату обустроили как полагается: большим концертом, где играли БГ, Шевчук, "Чайф" и музыканты "Зоопарка", где выставили монументальные декорации с гигантским портретом юбиляра и куда пришли практически все, когда-либо имевшие отношение к ленинградскому рок-клубу. Москва ограничилась сейшном в "Точке" и длинным списком участников, которых даже купившие билет не всегда узнавали в лицо. В принципе, в этом есть некоторая историческая правда: Москву, как известно, Майк недолюбливал, и было бы странно, если бы его с размахом поминали именно здесь. А с другой стороны, это ведь был день рождения человека, который когда-то спел "Я люблю только любительские группы", и то, что в "Точке" собрались именно они, более-менее правильно.

Под "любительскими" в той стародавней песне подразумевались не вышедшие еще на большую сцену "Кино", "Аквариум", "Странные игры" и собственно "Зоопарк" - в противовес, скажем, "Землянам". Сегодняшние любители - это те, кого не услышишь по радио и кто играл в "Точке" с шести вечера и до глубокой ночи: "Теплая трасса", "Алиби", Ник Рок-н-Ролл, "Тамбурин", "Выход", "Разные люди", "Джа Дивижн", Умка, Леонид Федоров, Сергей Рыженко, Ольга Арефьева...

Зрелище это было одновременно грустное и обнадеживающее. Грустное - потому что ловить здесь, в смысле музыки, по-прежнему нечего: уж четверть века прошло со времен, когда Майк писал свои лучшие рок-н-роллы, а они по-прежнему звучат свежее и оригинальнее практически всего, что звучало со сцены. Не говоря уж о том, что на сцену под шумок пролезли те самые люди, которых Майк припечатал своими "Гопниками" ("Тринадцатое созвездие"). Куда удивительней было наблюдать, с каким энтузиазмом эти истертые и выцветшие аккорды примерял на себя зал: никак не хотят они верить, что русский рок умер, так им хочется к чему-нибудь прислониться сердцем! В "Точке", самом большом московском клубе, грохнул аншлаг, какого не случалось с самого открытия. Здесь было то, чего никогда не бывает на крупных рок-фестивалях: никто не требовал знакомых по радиоротациям песен, а все, наоборот, жаждали незнакомого, неожиданного. И когда вышел Ник Рок-н-Ролл, на сольные концерты которого собирается обычно человек 30, и всех влегкую убрал, его наградили соответствующей овацией, а Умку - честную героиню столичного рок-сопротивления - и вовсе принимали так, как принимали бы Земфиру на Максидроме или "Оазис" - на Гластонбери-1997. "13-е созвездие" же (очень тухлый хард-рок) справедливо освистали.

Этот неожиданный и давно забытый энтузиазм - какая-то совсем свежая история. Люди явно ищут нового, иного, своего, не замаранного телеэфирами. На дебютном концерте криминальных чтецов из "Кровостока" невозможно было попасть внутрь, и люди светились от счастья, как на первомайской демонстрации, - а это группа, треки которой только по интернету распространялись; на первом после гигантского перерыва выступлении Маши Макаровой в "16 тоннах" все тоже были как-то заметно счастливы - хотя старые песни она играла больше для проформы, а новые почти никому пока не известны. В Москве сейчас вообще бум молодых инди-команд с заковыристыми названиями, играющих вполне актуальную музыку, которой ни на радио, ни на ТВ точно нет места. И Майку эта история точно бы понравилась. Ведь, будь он жив, он был бы рядом с ними.

Правда, представлять это особенно мучительно. "Майк никогда бы не вписался в шоу-бизнес. Останься он жив - спился бы, играл бы по клубам, иногда выпускал бы диски", - предполагает Александр Житинский, автор "Записок рок-дилетанта". И вот он стоит на сцене "Точки" на собственном юбилее, между "Выходом" и "Разными людьми" - тоже заслуженными, когда-то блиставшими, никому сейчас не нужными, - и ничего ему не светит: ни орден четвертой степени, ни эфир на "Нашем", ни даже дуэт с БГ. В лучшем случае - совместная пластинка с Дибровым: Дибров на первом плане, Майк чуть позади.

Гаденькая, конечно, мысль, но, может, и хорошо, что мы этого уже не увидим.