Шива, храни королеву

В Москве и Санкт-Петербурге закончился пятый фестиваль "Новое британское кино". В ближайшие месяцы он пройдет в Ростове-на-Дону, Самаре, Екатеринбурге, Нижнем Новгороде и Ярославле.

Полупустые залы "Киноцентра" и "Художественного" подтвердили неприятную догадку: у московской публики, перекормленной разветвленным артхаусным прокатом и бесконечными страноведческими ретроспективами, случилось в некотором роде культурное несварение. Теперь, пожалуй, народ не зазовешь и на Гая Ритчи - что уж говорить о Майкле Уинтерботтоме. Малый зал "Киноцентра" заполнялся лишь на утренних сеансах, когда все возможные диалекты британского кино можно было услышать без перевода (есть, есть, значит, люди, в существование которых не верят апологеты тотального дублирования всей иностранной кинопродукции!).

Тем не менее фестиваль отправляется гастролировать по стране, и для будущих зрителей есть по крайней мере одна хорошая новость: большинство фильмов по хронометражу не превышают полутора часов, а самая длинная картина программы идет всего лишь 111 минут.

Лаконизм британских режиссеров - явление того же порядка, что свойственный их работам брутальный документализм (который посторонний наблюдатель может объяснить только английской привычкой жить в плохо отапливаемых помещениях).

Пять из десяти фильмов основаны на реальных событиях из жизни режиссера, или сценариста, или жительниц Северного Йоркшира, или, наконец, шестнадцатилетнего беженца из Афганистана. Еще один фильм, "Bodysong" дебютанта Саймона Паммела, и вовсе смонтирован из кадров кинохроники, снятой, например, Дзигой Вертовым или оператором саудовского телеканала.

На этот раз именно "Bodysong" представлял на фестивале традиционную секцию экспериментального кино (в предыдущие годы отдувался Майкл Фиггис - сначала с "Тайм-кодом", потом с "Отелем"). До радикализма и изобретательности Фиггиса Саймону Паммелу пока далеко (как и до видеоарта), но его работа представляет интерес хотя бы потому, что на большом экране в российском кинотеатре подобное можно увидеть чрезвычайно редко - почти никогда (если не считать спорадических показов трилогии Годфри Реджио): перед зрителем в сжатые сроки проходит вся история человеческого тела, от мучительного рождения до мучительной смерти - через рост, сотни тысяч мышечных сокращений, голод, насыщение, боль и удовольствие.

Безыскусная попытка сложить из документальных кадров кинематографическую поэму вызывает умиление и любопытство. Беспощадная видеохроника как строительный материал для картины игровой порождает эмоции гораздо более сильные. Именно на этом британском фестивале до нас наконец добрался победитель Берлинале-2003, фильм Майкла Уинтерботтома "В этом мире". Уинтерботтом, тихий англичанин средних лет, не то чтобы очень известный в России, - режиссер довольно странный: гением его не назовешь, кинохалтурщиком тоже, хотя снимает он по два фильма в год, участвует в конкурсах всех серьезных фестивалей и с невероятной легкостью переходит от вестерна к научной фантастике, от реконструкции истории английского панка к снятому на ручную видеокамеру отчету о путешествии нелегальных эмигрантов из Афганистана в Лондон.

Картина с простым (и многозначным, как выясняется в финале) названием "В этом мире" своего "Золотого медведя" получила не напрасно - и вовсе не в политической конъюнктуре тут дело. В рассказанной Уинтерботтомом истории нет ничего ни от ближневосточных спекуляций в духе Самиры Махмальбаф, ни от рефлексии белого человека, изнывающего от чувства вины перед народами, просвещаемыми посредством ковровых бомбардировок. Нельзя даже сказать, что происходящее излагается от лица афганского мальчика Джамала Адина Тораби, который сыграл самого себя и в присутствии камеры прошел весь путь нелегального эмигранта. Собственно, в этом бесстрастном присутствии, в кажущемся самоустранении режиссера из процесса и заключается весь секрет притягательности картины - публике остается только проглотить комок в горле и повторить ставшие уже знаменитыми слова папы римского по поводу "Страстей Христовых": "Так все и было".

Оптимистическим противовесом картине Уинтерботтома в фестивальной программе можно считать комедию Метина Хусейна "Анита и я" по сценарию этнической индианки Миры Суал (опять-таки автобиографическому) - это еще одна история ассимиляции, не всегда гладко, но в общем вполне успешно происходившей в семидесятые годы прошлого века. Дочь эмигрантов из Индии, выпускница средней школы, с убийственной иронией описывает как неуместные в Европе традиции ее прежней родины, так и многочисленные проявления варварства на родине новой. "Анита" занимает не последнее место в бурно развивающемся кинематографическом поджанре "веселое эмигрантское кино про эмигрантов": фильм Хусейна безусловно остроумнее и тоньше, чем другая комедия сходного происхождения - британский хит позапрошлого года "Играй как Бекхэм".