Иствуд не то, чем он кажется

"Таинственная река" - последний из пяти главных "оскаровских" фильмов 2003 года, вышедших в наш прокат. В момент его премьеры - на Каннском фестивале - наши прокатчики, которым принадлежат права на фильм, собирались выпустить его разве что на видео. Поскольку: кто станет смотреть? Теперь же, на "оскаровской" волне, они рекламируют "Реку" как: а) большой хит и б) лучший фильм Иствуда-режиссера. Лучший не лучший, но нашей критикой явно недооцененный. С "Таинственной рекой" приключилась загадочная история, которая, впрочем, часто случается с фильмами, премьеры которых прошли на больших фестивалях. "Реку" поначалу не полюбили. Особенно российские критики. Возможно, потому, что она была показана в Канне не в самый удачный момент: все уже устали носиться по кинозалам. Когда "Таинственная река" в конце 2003 года стала один за другим брать критические и прочие призы (последний - французского "Сезара" как лучший иностранный фильм года - обрела только что), это вызвало недоумение, в том числе и у автора этих строк. Скепсис по отношению к фильму ("редкий зритель досидит до средины "Таинственной реки" и т.д.) главенствует в нашей прессе и сейчас. Скепсис объяснить легко. Во-первых, фильмы Иствуда (не те, где он стреляет из пистолета как Человек Без Имени и Грязный Гарри, а те, которые сам сделал как режиссер) у нас не знают. От него ничего хорошего не ждут. Если сказать большинству наших киноманов, что, по оценке синефильского журнала № 1 французского "Кайе дю синема", в Америке 70-80-х было три великих режиссера: Коппола, Скорсезе и Иствуд, то киноманы разинут рты (от одного имени Иствуда в столь неожиданном ряду). Во-вторых, даже поклонники Иствуда (я - в их числе) после "Абсолютной власти" и прочих его последних фильмов пришли к печальному выводу, что он стух, достиг критического режиссерского возраста. Да, даже когда он попытался вдруг сделать мелодраму ("Мосты округа Мэдисон"), фильм оказался нестыдным. Но все же последними настоящими фильмами Иствуда оставались для его поклонников "Непрощенный" и "Идеальный мир". Теперь в этот ряд войдет и "Таинственная река", оценить которую очень легко: надо только досидеть не до середины, а до конца. Иствуд - режиссер с редким умением. Последняя сцена, последняя фраза в его лучших картинах всегда таковы, что переворачивают смысл фильма наизнанку и позволяют понять, что ты смотрел не просто хорошее, а сверххорошее кино. Так финальная разборка переворачивала смысл "Непрощенного", когда становилось наконец понятно, что ты смотрел не вестерн, а антивестерн: фильм, закрывающий тему, показывающий, что в истории освоения Дикого Запада не было ничего романтического, а история Америки - это во многом история убийц. Так финальная фраза переворачивала сюжет даже такого, вроде бы чисто коммерческого, пистолетно-видового а ля-Бонд (но без пародийности) фильма Иствуда, как "Происшествие на пике Эгера". Оцените финал: спецагент, которого сыграл сам Иствуд, очень позитивный человек, возвращается из опасного горного похода, в котором погибли все альпинисты, кроме него. Известно, что среди альпинистов прятался другой опасный агент, которого герой Иствуда должен был вычислить и убрать. Но герой решил этого не делать: не убивать же всех участников похода, чтобы не промахнуться? Однако все посрывались со скал сами по себе. И вот герой отдыхает, жмурится на солнышке в компании любимой девушки, весь такой благородный, а она ему говорит: "Хорошо, что ты никого не убил". И вдруг спрашивает с легким беспокойством, требуя интонацией подтверждения: "Ведь ты же их не убивал?". Конец фильма. В "Таинственной реке" тема та же. Для американцев, привыкших (в том числе и благодаря Голливуду) подразделять все в мире на черное и белое, добро и зло, Бога и Дьявола, тема почти диссидентская: относительность добра и зла. У Иствуда никогда не было беленьких героев. Даже лучшие всегда оставались у него "хорошими-плохими-злыми". В "Реке" его занимает ситуация, как двое хороших людей могут ненавидеть третьего хорошего человека за то, что испытывают перед ним комплекс вины. Как они подспудно мечтают от него насовсем избавиться или счесть его дурным, поскольку тогда исчезнет и их ощущение вины. Там два друга - бывший мафиозо-Пенн, у которого убивают дочь, и действующий коп-Бейкон, расследующий это убийство, - начинают с ходу подозревать в преступлении именно этого третьего, которого предали в детстве. "Река" - из тех печальных для критика фильмов, которые невозможно анализировать, поскольку иначе раскроешь читателю тайны сюжета. Впрочем, замечу: двум друзьям все-таки удается предать третьего второй раз, и после этого они обретают такое душевное успокоение, что один забывает об убитой дочери, а другой, вроде бы честный полицай, - о необходимости арестовывать убийц. Это называется ординарным кино? По мне, так оно даже слишком умное для "Оскара" современного образца. Или академики вдруг поумнели?