Цена вопроса
Только ленивый не прокомментировал скандал со школьным учебником истории под редакцией Игоря Долуцкого. В этом учебнике, который предъявили президенту на высочайшей встрече в Ленинке, учащимся предлагалось обсудить разные оценки сегодняшнего российского режима. Среди оценок есть и формула "полицейское государство". Подчеркнем: автор выставлял на обсуждение формулы, а не само государство; занятие достаточно невинное, хотя к истории в ее академическом смысле отношения не имеющее. История как предмет заканчивается там, где начинается современность, в которую мы непосредственно вовлечены. Ельцинский период - уже история; путинский - еще нет. Так что врагам Долуцкого достаточно было отрезать последнюю главу учебника и перенести споры о "полицейском государстве" из учебного класса во внешкольное пространство, на собрания молодежных организаций, в дискуссионные клубы. И все. Никто - ни сторонники Путина, ни его противники - по существу возразить бы ничего не смогли. Тем не менее чуткий Минобраз мгновенно отреагировал и отобрал у Игоря Долуцкого свой министерский гриф. Без которого учебник , как цветок без полива, захиреет и прекратит существование: школы не станут заказывать "неофициальное" пособие, а диетические тиражи издателям не нравятся. Запрета нет; запрет есть; что и требовалось доказать. О таковой бюрократической поспешности можно было бы пожалеть - и успокоиться, если бы не два взаимосвязанных обстоятельства. На которые почему-то никто из комментаторов внимания не обратил. Хотя в них-то и заключается соль. Обстоятельство первое. И главное. "Случай Долуцкого" - не оригинален; это всего лишь новый эпизод в давней войне, которую Минобраз ведет за ограничение и контроль рынка школьных учебников и программ. Года два назад, была произведена аккуратная атака на исторические учебники для старших классов в целом. На стол Касьянову М. М. положили подборку цитат, из которых следовало, что считать истинными историческими деятелями современной России можно кого угодно, только не Касьянова М. М. Премьер обиделся; минобразовские начальники тут же внесли рацпредложение. А зачем, собственно говоря, такое количество конкурирующих программ? Уследить за ними невозможно; глаза разбегаются. Давайте ограничим их священным числом три; пусть в каждой дисциплине останется по три варианта учебника, официально разрешенных к употреблению. Затем объявили и провели конкурс на совершенно новый, образцово-показательный учебник по истории. Конкурс провалился; результат оказался столь ничтожен, что запустить машину перераспределения заказов на учебную литературу не удалось. Иначе инициаторы тогдашнего (они же - закулисные организаторы нынешнего) сканадала немедленно предприняли бы следующий логический шаг. А именно: отобрали бы разрешительные грифы у большинства действующих учебников, заменив "чужих" издателей - "своими" и передав именно им фактический госзаказ на производство рекомендованных пособий. Что бы это означало на практике? То, что тиражи у "своих" выросли бы в 7-10 раз. Учитывая, что школьников у нас около 20 млн, а себестоимость одного экземпляра учебника один доллар, легко подсчитать, за что на самом деле шла война. За доходы и взятки. Под прикрытием идеологической дымовой завесы. Но от замысла, сулящего более чем реальный доход, они не отказались; просто грамотно перегруппировались и временно отошли в тень; на прошлой неделе они из тени вышли. Предъявили президенту неблагонадежный продукт. И нанесли очередной удар по многовариантности учебного процесса. Цель, повторяю, не Долуцкий; цель - передел рынка учебников. А средство - пафосные слова об идеологии и политической борьбе. Кстати об идеологии. С ней связано второе обстоятельство. Минобразовская война за сверхдоходный рынок недаром ведется на одной и той же площадке - исторической. Отношение к истории у политиков трепетное; если их удастся развести на этом предмете, отработанную модель можно будет автоматически применить к любой другой дисциплине. Уже не утруждая себя доказательствами и поиском неблагонадежных цитат. Забавен этот пафос государствостроительства у сторонников рыночного беспредела.
