Царь на бирже

Образ Москвы торговой девятнадцатого века, в общем, непригляден. Этакое замшелое купечество из пьес Александра Островского и публицистики Владимира Гиляровского. Товар лежалый. Не обманешь - не продашь. Охотнорядцы. Но вместе с этим на Ильинке (нынешний дом № 6) медленно и терпеливо вырастал новый торговый институт. Биржа. По западному образцу. Биржевое здание было построено, когда московская интеллигенция оплакивала смерть Пушкина, в 1837 году. До этого здесь находился храм Дмитрия Солунского, однако в ту эпоху еще не было организованных радетелей за русскую духовность и архитектурное наследие, так что замена одного объекта на другой не вызвала резонанса. Дескать, биржа так биржа, могло быть и хуже. Поначалу новенькое заведение смотрелось жалко. Исследователь городского быта А.С. Ушаков писал о нем полторы сотни лет назад: "Биржа - не в русском характере, и еще более не в характере московского дела, а особенно при таком устройстве, как настоящее... Биржа в Москве гораздо обширнее, чем кажется: она собирается во многих местах, почти целый день не редеет толпа на тычке, который для торговцев средней руки, не имеющих права посещать биржу (за что должно быть вносимо каждым ежегодно семь руб. сер.), может почесться истинной биржей". Упрощенно говоря, вопрос цивилизованности, европеизированности (в те времена - практически синонимы) торговли сводился к состязанию между собственно биржей и "тычком" (так на московском деловом арго звалась Карунинская, ныне Биржевая, площадь). И победа в этой битве была вроде бы предрешена - в пользу "тычка", естественно. Тем не менее прогнозы оказались ложными. Биржа набирала мощь и силу, и в 1875 году для нее даже выстроили новый дом в парадном классическом стиле. "Храм Меркурия строится в духе классицизма, по аналогии с храмом Аполлона", - язвила московская интеллигенция. Правда, не сдавался и тычок. Петр Боборыкин так описывал Карунинскую площадь конца девятнадцатого века: "У биржи полегоньку собираются мелкие "зайцы" - жидки, восточники, шустрые маклеры из ярославцев, греки... Два жандарма, поставленные тут затем, чтобы не было толкотни и недозволенного торга и чтобы именитые купцы могли беспрепятственно подъезжать, похаживают и нет-нет да и ткнут в воздух рукой. Но дела идут своим порядком". И тем не менее примерно в то же время путеводитель по Москве с гордостью сообщает: "Московская биржа по своему обороту занимает одно из первенствующих мест в Европе". А уровень задач, решаемых Биржевым комитетом, был приблизительно таким: "О торговле с Китаем", "О развитии русского торгового мореходства по реке Оби", "О пошлинах на товары, следующие транзитом через Закавказье", "О значении распространения технического рисования в интересах промышленности и необходимости преобразования Строгановского училища", "О проведении паровой железной дороги вокруг Москвы", "О привилегиях Финляндии относительно беспошлинного ввоза товаров в Россию". Правда, на бирже все равно присутствовал неистребимый российский колорит. Вот, например, воспоминания московского купца Н. Варенцова: "В один из первых годов моего посещения Биржи меня привлек вид одного господина по схожести его с царем Петром I: он был высокого роста, с черными усами и волосами, как у царя, и он держался гордо и надменно с ютящейся вокруг него биржевой мелочью. Спросил какого-то знакомого: "Кто это такой, так похожий на Великого Петра?" - "Богатый фабрикант Иван Александрович Коновалов," - ответил он". В тех же мемуарах Варенцов писал: "Я отправился на Биржу с полным желанием избить... вруна Вагурина, для чего захватил крепкую палку". Правда, избиение не состоялось - "врун Вагурин" вовремя покаялся. Но не все биржевые конфликты заканчивались таким мирным путем.