Прогарный театр

А история такая. В 1911 году сын Саввы Мамонтова Сергей Саввич (он же драматург и критик, пробовавший себя под псевдонимом Матов) выхлопотал разрешение - перекроить два стареньких одноэтажных дома под театр. Театр особой популярностью не пользовался, и для поправки дел здесь в 1913 году решили открыть кабаре для публики со средствами. Назвали его пошловато, но заманчиво - "Розовый фонарь". "Фонарь" затеян был как прибыльное дело. Вход стоил около пяти червонцев (то есть в пять раз дороже, чем в Художественный, в первый ряд). Расчет, конечно, строился на том, что если не понравятся стихи, то пара-троечка бутылок "Мума" не даст вечеру пропасть. Однако устроители переборщили с футуризмом и пригласили Маяковского в своей знаменитой желтой кофте. (Кстати, когда знакомые, собравшись с духом, спрашивали: "Володя, кто связал вам эту кофту?", тот, потупясь, признавался: "мама".) Маяковского гораздо больше, чем успех нового начинания заботил собственный успех. Он вышел, уставился на пьющую и жующую публику и прочитал им свое новое стихотворение "Нате!": Вот вы, мужчина, у вас в усах капуста где-то недокушанных, недоеденных щей; вот вы, женщина, на вас белила густо, вы смотрите устрицей из раковин вещей. Зрители не ожидали за такие деньги таких фокусов. По словам репортера "Московской газеты", "публика пришла в ярость. Послышались оглушительные свистки, крики "долой". Маяковский был непоколебим. Продолжал в том же стиле. Наконец решил, что миссия его закончена и удалился". Оскорбленные любители поэзии выскочили из-за столиков, взяли пальто и покинули место скандала. Довольный Маяковский гордо заявил одному из организаторов: - А вы еще говорили, что не станут слушать. "Фонарь" был закрыт по предписанию полиции. По городу поползли самые невероятные слухи. На них поддавались даже непосредственные участники тогдашней поэтической жизни Москвы. К примеру, Вадим Шершеневич писал: "Маяковский стоял на столе и громил стихами души слушателей, а бутылкой из-под шампанского голову какого-то чересчур ретивого не то провизора, не то присяжного поверенного, который пытался насильно стащить Маяковского с импровизированной трибуны". Естественно, что ничего такого не было в действительности. Но начинающий поэт добился своей цели. Если до этого он был провинциальным юношей в нелепой желтой кофте, то теперь он сделался "тем самым" Маяковским. А Сергей Саввич Морозов скончался в 1915 году, и дело его перешло к некой М. Арцыбушевой. Как вспоминал Александр Вертинский: "Марья Александровна была женщина энергичная и волевая, довольно резкая и не лишенная остроумия. Собрав кой-какую труппу, она держала театр, хотя сборы были плохие, актеров приличных не было, костюмов тоже, а о декорациях и думать нечего. В оркестре сидел меланхоличный пианист Попов и аккомпанировал кому угодно, по слуху. Он не выпускал трубки изо рта и ничему не удивлялся". Называлось арцыбушевское предприятие "Театр миниатюр". Во время нэпа традиция места продолжилась. Здесь было открыто кабаре "Не рыдай". Здесь выступала тогдашняя артистическая молодежь - Игорь Ильинский, Рина Зеленая, Михаил Жаров. Кстати, заходил все тот же Маяковский, правда, уже на правах общепризнанного мэтра. И только после этого тут разместился театр для детей. Наталья Сац, вспоминала: "Помещение бывшего Театра миниатюр в Мамоновском переулке, дом 10, никого не привлекало - оно в переулке, у него крепко сложившаяся репутация "прогарного". Что ж, ее легко можно было понять.