Перейти к основному содержанию
Реклама
Прямой эфир
Мир
Умер создатель шоколадной пасты Nutella Франческо Ривелла
Мир
Шойгу пообещал Сербии поддержку в сохранении стабильности
Мир
NYT спрогнозировала заморозку конфликта Украины по линии фронта после переговоров
Мир
В Грузии внесут аналогичный американскому новый законопроект об иноагентах
Общество
Московский суд приостановил работу двух магазинов «Светофор» на 60 суток
Происшествия
ВСУ атаковали пять населенных пунктов Запорожской области
Армия
Российские военные «Ланцетом» уничтожили польскую САУ в Сумской области
Мир
СК проведет проверку по факту нарушения прав граждан РФ в Абхазии
Мир
В Турции заявили о грядущем визите Зеленского к Эрдогану для обсуждения Украины
Мир
Ученики киевской школы изобразили сценку с нападением на «сотрудника ТЦК»
Общество
Москвич выстрелил из ракетницы в сторону выгуливающих собак людей
Мир
Патрушев заявил о демонстрации растущего раскола Запада на конференции в Мюнхене
Мир
Премьер Словакии исключил отправку военных на Украину
Мир
Маск призвал к повторному освобождению Германии
Общество
Собянин сообщил о начале проходки тоннеля на Рублево-Архангельской линии метро
Спорт
Медведев обошел Джоковича в рейтинге ATP и стал шестой ракеткой мира
Мир
Шольц выступил против демилитаризации Украины

Любовь земная и любовь небесная

Новая "Царская охота" - спектакль простой и правильный. Досконально проработаны роли. Точно расставлены световые и музыкальные акценты. Исторически достоверны костюмы. Минималистские декорации лишь обозначают место действия, не отвлекая внимания от основной интриги. Екатерина Великая жестоко расправляется с самозванкой Елизаветой, в охоте на заведомо слабую жертву стремится утешить не столько государственные, сколько женские амбиции. Но чем тщательнее излагается пьеса, тем чаще встает коварный вопрос: "Зачем?"
0
Озвучить текст
Выделить главное
Вкл
Выкл
Зрителям в который раз рассказали, что мир держится на противоположностях. Любовь и власть, мечта и дело, слабость и сила. Хотя спектакль обещал более сложные параллели. Роли соперниц сыграли Мария Аронова (императрица) и Анна Дубровская (Елизавета) - одни из самых интересных молодых московских актрис. Режиссер-постановщик Владимир Иванов пестует их с первого курса Щукинского училища и понимает индивидуальности этих актрис так, как никто другой. И за пьесу Леонида Зорина Иванов взялся ради своих талантливых учениц. Взялся уже во второй раз. Когда-то Аронова и Дубровская играли "Царскую охоту" на выпуске - по-студенчески азартно, непосредственно и бесшабашно. Теперь вернулись к пройденному, став более мастеровитыми. Продумана и взвешена каждая интонация, каждый жест и поза. Но спектакль то и дело распадается на два живописных портрета из разных галерей. Непоколебимо уверенная в себе Екатерина Вторая нарисована сочными масляными мазками. Реализм Ароновой так дотошен, что нет-нет да и соскользнет в карикатуру. Тонкая и ломкая Елизавета набросана беглыми романтическими штрихами. Дубровская играет не обольстительную авантюристку, а нежное дитя, наивно верящее всему - и приметам, и гороскопам, и обманам возлюбленного. Белоснежные сильфидные одеяния, текучая пластика, трогательно срывающийся голос - такими бывают не претендентки на царский престол, а волшебные существа из грез. По пьесе соперницы ненавидят друг друга, но ни в одной сцене так и не встречаются. Заочная ненависть подчеркивает обособленное существование - каждая сама по себе, и противостояние никак не оправдано. В игре Ароновой - наслаждение властью и виртуозное умение скрывать свои женские слабости. Слабости все же вырываются наружу, и в такие моменты актриса поднимается до вершин мастерства. Ревность, любовь и страсть вытесняют надменную рассудочность, на глаза, привыкшие к испытующим, сверлящим взглядам, наворачиваются слезы. Игра перевоплощений безгранична - самообладание возвращается к повелительнице, вновь сдавлен голос: то ли акцент, то ли говорок, то ли притворство. Опять готова и казнить, и миловать. Вся сцена от пола до потолка затянута белым шелком - в таком пространстве персонажи выглядят экспонатами, выставленными в музейной витрине. В центре вращается изогнутая конструкция, превращаясь то в трон, то в корабль, то в мост (сценограф Иосиф Сумбаташвили). Мерной смене сцен способствуют и игрушечные марши дворцовых солдатиков. В костюмах под восемнадцатый век продуман каждый завиток узора (художники Максим Обрезков и Светлана Синицина). Театральной схоластике с ее правдоподобными перстеньками и сургучными печатями под стать историческая демагогия Зорина. Наверное, в начале 80-х сентенции о пользе сильной власти и о том, что "великой державе застой опаснее поражения", звучали сильно и остро. Потому и режиссер мог попросту раствориться в актерах, не заботясь об игре театральных метафор. Теперь - другие времена. А что вы думаете об этом?
Читайте также
Комментарии
Прямой эфир