Дом с петухивом

Но все это великолепное многообразие пасует перед самыми обыкновенными дореволюционными квартирами. Подумаешь - ну, эркер. Ничего особенного, только занавески вешать несподручно. То ли дело сотню лет назад, когда каждое более-менее приличное жилье было этаким детищем дерзновенного гения архитектурной мысли. Иной раз гения весьма абсурдного. Взять, например, квартиру по адресу Борисоглебский переулок, 6. Здесь до эмиграции проживала Марина Цветаева. Славилась квартира не только знаменитой постоялицей, но и своим весьма оригинальным внутренним устройством. Число этажей в квартире было, мягко говоря, не очевидно. Биограф поэтессы - Анна Саакянц писала: "Строгий фасад небольшого двухэтажного дома не соответствовал его сложной и причудливой внутренней планировке. Большая квартира под номером три, которую снимала семья Цветаевой, находилась на втором этаже и имела в свою очередь три... а точнее, два с половиной этажа: обычный и мансардно-чердачный, где многие помещения находились на разной высоте". То есть двухэтажным дом был исключительно снаружи. Описание самой Цветаевой было еще более путаным: "Дом был двухэтажный, и квартира была во втором этаже, но в ней самой было три этажа. Как и почему - объяснить не могу, но это было так: низ с темной прихожей, двумя темными коридорами, темной столовой, "моей" комнатой и Алиной - огромной детской, верх с... кухней и еще другими, и из кухни ход на чердак, даже два чердака, сначала один, потом другой, и один другого - выше, так что выходит - было четыре этажа". Еще одна характеристика цветаевского обиталища, на сей раз данная забытым ныне литератором Петром Никаноровичем Зайцевым: "Жила на втором этаже, но комната у нее казалась полуподвальной, оттого что, поднявшись на второй этаж, приходилось спускаться на несколько ступенек вниз по внутренней лестнице". Столовая в этой квартире вдавалась в прихожую острым углом, зато была покрыта стеклянным фонарем-шатром. Окно комнаты Сергея Эфрона непостижимым образом смотрело на окно детской. Всего здесь было 233 квадратных метра площади. Под стать планировке была и обстановка квартиры. Некоторые окна были наглухо завешены коврами, со стены свисало чучело орла, а меблировка - самых разных стилей и эпох. Супруга Павла Антокольского писала: "Когда я в первый раз вошла в комнату Марины, меня, помню, поразил интерьер этой комнаты: посредине стоял шкаф, у которого не было ни дверок, ни задней стенки, он походил на арку. В этом шкафу стояло чучело лисицы, все без шерсти. И на этом чучеле сидела Аля, семилетняя дочка Марины". Чучело называли "петухивом" - якобы, сюда вошел водопроводчик-малоросс и в изумлении воскликнул: - Это шо за петухив вы развесили? Прозвище прижилось. Впрочем, и Цветаева и ее дочка не усматривали в своем быте ничего абсурдного. Квартира даже нравилась. Подросшая дочка Аля вспоминала о "большой, нескладной, но уютной квартире нашей", а сама поэтесса воспевала ее стихотворно: Чердачный дворец мой, дворцовый чердак! Взойдите. Гора рукописных бумаг… И действительно, в том бесподобном жилище было нечто аристократическое, благородное, почти что царственное. Сохранялось это ощущение и после революции, несмотря на нищету, на уплотнения и на разруху. Вот лишь один из примеров. Стеклянный столовский фонарь был разбит, и как-то через дыру в потолке провалилась собака. Так вот, эта собака была не банальным беспородным тузиком, а пуделем чистых кровей. А что вы думаете об этом?