Литературные казармы

На Садовой-Спасской улице (дом № 1) стоит огромное и неуклюжее здание. В книгах краеведческой направленности оно чаще всего фигурирует как Спасские казармы. В это поверить несложно - облик постройки и вправду какой-то казенно-унылый. Сложнее поверить, что это строение связано с литературой. Поэтическим и одухотворенным уголком его назвать ни в коем случае нельзя. Однако же литература всякая бывает. Когда-то здесь была так называемая Спасская казенная аптека. Затем участок приобрел граф Гендриков, который в середине XYIII века и отстроил тут дворец со скучноватой и казенной внешностью. Хотя, по некоторым сведениям, в роли архитектора выступил сам Василий Баженов. А в 1785 году дом заняла так называемая "Типографическая компания", основанная баженовским старшим братом по масонской ложе великим мастером Николаем Новиковым. Интересы компании были самыми разнообразными - от организации аптек до собственно полиграфического производства. Притом издатель Новиков предпочитал издания научно-популярного и нравственного толка - газету "Московские ведомости", журнал "Детское чтение для сердца и разума", сельскохозяйственный орган под названием "Экономический магазин", а также множество трудов по философии, естественным наукам, медицине, педагогике, истории и географии. Императрица Екатерина недолюбливала Новикова (за масонство, дружбу с наследником и прочие недостатки). Она упрекала своих приближенных: вы что, дескать, не можете сладить с каким-то армейским поручиком? А новиковскую благотворительность преподносила как угрозу жизни государства. Главнокомандующий города Москвы получил на этот счет вполне определенное послание от матушки-императрицы: "Вам известно, что Новиков и его товарищи завели больницу, аптеку, училище и печатание книг, дав такой всему благовидный вид, что будто бы все те заведения они делают из любви к человечеству; но слух давно носится, что сей Новиков и его товарищи сей подвиг в заведении делали отнюдь не из человеколюбия, но для собственной своей корысти, уловляя пронырством и ложною как бы набожностью слабодушных людей, корыстовались граблением их мнений, о чем он неоспоримым доказательством обличен быть может". Пришлось "обличать". Дело для Николая Ивановича кончилось Шлиссельбургом, все его начинания были, естественно, свернуты, а дом поступил в казну и перекроен был под Спасские казармы с казематом. В него, как бы продолжая литературную линию, поступил в 1828 году поэт Александр Полежаев. Предыстория была такая. Александр Полежаев был уличен в распространении своей поэмы "Сашка", содержащей крамольные строки: "Когда ты свергнешь с себя бремя своих презренных палачей?" Поэт был арестован и доставлен лично к императору. Царь Николай велел ему прочесть свою поэму, после чего вынес приговор - в солдаты. Уже "в солдатах" Полежаев был замечен в распространении другого стихотворного произведения - на сей раз рылеевского "Ах, где те острова, где растет трын-трава..." За это Полежаева и поместили на год в каземат. Там он продолжал свои литературные труды. При этом одно из стихотворений посвятил собственно казармам. Судя по наблюдениям поэта, нравы там были вполне демократичными: В казармах этих тьма людей И ночью множество б...й На нарах с воинами спят, И веселятся, и шумят. В 1829 году рядовой Полежаев был освобожден из тюрьмы и отправлен в "горячую точку" - воевать на Кавказ. А мятежная история казарм продолжилась в 1905 году, когда здесь подняли восстание гренадеры Ростовского полка. Был избран революционный комитет, а офицеры арестованы. Впрочем, это событие никак не было связано с историей отечественной словесности. А что вы думаете об этом?