Законы для исполнения и для отчета

За однополую любовь популярнейший наш шансонье некогда получил 10 лет магаданских лагерей, а теперь дебатируется вопрос об узаконении гомосексуальных семей. Могут, конечно, принять закон против мужеложства, как это предлагают некоторые депутаты. Однако для исполнения будет принят такой закон или послужит лишь предвыборным целям? Что-то запретить легче легкого. Как реализовать запрет - вот что должно находить ответ в принятых актах. Ибо закон, априори обреченный на неисполнение, становится инструментом произвола со стороны власти. В свое время в советской прессе шла бурная дискуссия под девизом "подарок или взятка?" Всерьез обсуждалось, является ли благодарность врачу, к примеру, в виде коробки конфет или бутылки коньяка, преступной мздой. Похоже, такие дебаты впору открывать и сейчас, после принятия Кодекса поведения чиновника. На фоне тотального мздоимства, которым поражена вертикаль власти от ЖЭКа до правительственных структур, общественности брошена заманчивая кость. Только опять же запрет без механизма реализации скорее прикрывает зло, чем его карает, а тем более предупреждает. А почему бы в законе о коррупции не предусмотреть простейшую норму: любое присутственное место должно быть снабжено объявлением: "для получения регистрации (лицензии, земельного участка, места на рынке) необходимо ... 1, 2, 3; требовать иные документы запрещается". Не панацея, но хоть какая-то определенность. Да только для власти она обременительна. Ибо известно, неопределенность требований - самый надежный инструмент чиновничьего произвола. Госдума рассматривает законопроект о борьбе с экстремизмом. После событий, потрясших за последний год весь мир, а наше Отечество потрясающих чуть ли не еженедельно, более актуального акта придумать трудно. Никакого сомнения не вызывают нормы, касающиеся проявления экстремизма в действиях. После 11 сентября в Америке, после трагедии Каспийска в День Победы любые кары кажутся недостаточными, а меры предосторожности - слабыми. Возмущают, тревожат и, так сказать, "идейные" предпосылки экстремизма. Те же акции скинхедов, распространение расистских, националистических, ксенофобских проявлений. Но как быть с мыслями, теориями и идеями, которые овладевают если пока и не массами, то и не очень уж тонкими слоями населения? В законопроекте упоминается о фашистской символике, московским законодательством она уже поставлена под запрет. Сразу же возникает много вопросов и сомнений. Напротив Московской мэрии в книжном магазине № 1 целые полки уставлены изданиями с фашистской символикой. Мемуары генералов вермахта, официально осужденных военных преступников, дневник Геббельса. На обложках свастики и портреты. Это - можно? Чем это лучше "Майн Кампф"? Было бы опрометчиво вдруг запретить издание подобной литературы. Но все же и с этим надо определиться. Ведь на суде, если такой когда-нибудь состоится, над скинхедами со свастикой на рукавах адвокаты зададут эти вопросы. Если же суд не состоится никогда - к чему напрасный запрет? К чему неисполнимый закон? Совсем недавно нашу общественность занимал принятый закон об ответственности за оскорбление государственного гимна. В нем предусмотрена мера ответственности за преступление, но не описан состав преступления. Это, пожалуй, казус. А разве не чреваты им "политические" законы или те, что тщатся укреплять нравственные нормы? Рискованно говорить, что они вообще не нужны. Но уж если устанавливать запреты, надо выработать четкий механизм и определения составов преступлений, и реализации запретов. А что Вы думаете об этом?