Black&White

Тот, кто узнал, что такое кино в последние пять лет возрождения кинотеатров в Москве и еще в нескольких больших городах России, впитал политкорректность "с молоком матери". Баланс чернокожих и белых персонажей на всех уровнях сюжета и изображения в современном американском массовом кино столь выверен, что расовая принадлежность из проблемы социокультурной превращается в жанровую. И только триумф сразу трех чернокожих актеров - Сиднея Пуатье, Дензела Вашингтона и Холли Берри - напоминает о том, что им есть за что брать реванш, а кинообщественности США - есть чего стыдиться. Вплоть до 30-х годов все мало-мальски значительные роли негров в голливудских картинах играли загримированные белые актеры. Как в японском театре женщинам - "недочеловекам" - не дано было изображать себе подобных. Ранние фильмы в той или иной степени опирались на опыт "чернолицых менестрелей", а самыми распространенными были вариации сюжета "Хижины дяди Тома". Эпическая драма Дэвида Уорка Гриффита "Рождение нации" не только знаменовала собой становление норм монтажно-повествовательного кинематографа, но и закрепила консервативную трактовку расовой: чернокожие хороши в отведенных им ролях рабов и прислуги и становятся чудовищами, как только выходят из-под контроля. Спасти невинность дочерей и сохранить общественный порядок, взорванный близорукими либералами, может только Ку-клукс-клан. Вряд ли надо специально пояснять, что в этом классическом произведении чернокожие были чернолицыми. Чернолицым был и знаменитый Ол Джолсон - белый исполнитель заглавной роли в первом звуковом фильме "Певец джаза" (1927). Музыкальная культура афроамериканцев (как положено называть чернокожих сегодня) была и здесь украдена у ее создателей и носителей. В 1933 году Поль Робсон сыграл главную роль в экранизации знаменитого "Императора Джонса" Юджина О'Нила, утвердив культурную респектабельность образа чернокожего на экране. Опасная территория пересечения "белой" и "черной" культур эксплуатировалась значительно более осторожно. Гриффит пытался реабилитироваться демонстрацией объятий белого солдата и чернокожего в год окончания Первой мировой войны в фильме "Самое главное в жизни". Однако в 1922 году он вновь вызвал на себя огонь либеральной критики, показав в "Исключительной ночи" утрированно перепуганного черного слугу. Первая экранизация сентиментального романа Фанни Херст "Имитация жизни" (1934; более известную версию поставил в 1959 году Дуглас Серк) акцентировала внимание зрителя на образах черной служанки (в блестящем исполнении Луизы Биверс) и ее белокожей мулатки-дочери. Традиционный взгляд южан на чернокожих был увековечен в "Унесенных ветром" (1939). В специфической ситуации военного времени не менее культовая "Касабланка" уравнивала в статусе героя Хамфри Богарта и чернокожего пианиста в исполнении Дули Уилсона. Подлинная борьба за гражданское равноправие, в том числе и на экране, развернулась в послевоенный период. Антирасистским памфлетом стал фильм Элиа Казана "Пинки" (1949), развернувший в трагедию судьбу белокожей негритянки в исполнении Жанны Крейн. В 50-60-е годы знаменосцем борьбы за расовое равноправие стал герой последнего "Оскара" Сидней Пуатье - первая черная звезда голливудского небосклона. Он был номинирован на "Оскар" за роль в фильме Стели Крамера "Бросившие вызов" (1958; в советском прокате - "Скованные одной цепью") и получил заветную премию киноакадемии за фильм "Лилии в поле" (1963). Поистине звездным годом для актера стал 1967-й. В детективе Нормана Джуисона "Душной южной ночью" ему удалось "перевоспитать" не только расиста - героя Рода Стайгера, но и массового американского зрителя. "Угадай, кто придет к обеду?" неутомимого бойца Крамера разрушал табу на межрасовые любовь и супружество. Картина "Учителю, с любовью" Джеймса Клавелла была напрямую посвящена воспитанию уже лондонских школьников. Открытые Пуатье шлюзы позволили в 1969 году показать объятия Рейкел Уэлч с чернокожим Джимом Брауном в фильме "Сто ружей". Спустя более чем три десятилетия темпераментная эротическая сцена Холли Берри с ее белым партнером принесла ей самый неожиданный "Оскар" 2002 года. Считать ли этот триумф счастливой развязкой затянувшейся драмы межрасовых отношений или всего лишь ее промежуточным финишем - покажет будущее. Возможно, ближайшее. Наш комментарий Понятно, что все эксцессы ксенофобии -- лишь надводная часть айсберга. То, что следует назвать процессом ксенофобии, находится под водой. Принято думать, что неглубоко. Что в первую очередь это ужасающая бедность Юга и завидная сытость Севера. Такой ответ многих удовлетворяет своей универсальностью, а главное -- доходчивостью. Но он не объясняет всего многообразия коллизий, сопутствующего остроконфликтному развитию нашей цивилизации. В том, как экспрессивно, даже надрывно порадовалась победительница Холли Бери своему "Оскару", было нечто неполиткорректное -- она порадовалась не просто за себя, за фильм, за своих папу и маму; она порадовалась за свою расу, за ее полноценность. Это можно, пожалуй, назвать проявлением расового патриотизма, в коем в принципе ничего плохого нет. Оно всего лишь кажется странным для Америки ХХI века, в котле которой не просто перемешаны, но переплавлены этносы и расы всего мира... Расовый патриотизм в наше время столь же чуден и инфантилен, как и половой патриотизм. Но он, судя по всему, реальность. И у него не может не быть оборотной стороны. То есть расового шовинизма. Он и вне писаного закона, и вне неписаного, а все равно на дне подсознания живет. И что самое драматичное -- живет на дне массового подсознания. Это и называется сокровенным расизмом. И то же самое происходит с национализмом в политкорректной Европе. Что говорить тогда о России? Ее иммунитет против национализма, приобретенный в борьбе с фашизмом, в сущности является фикцией. Страна воевала не столько с фашизмом, сколько с гитлеровской военной машиной. А тут еще ноют раны, нанесенные нашему имперскому статусу... "Жажда статуса" (определение Исайи Берлина) -- это нечто безотчетное, коренящееся в бездне коллективного подсознания и вечно гложущее индивида, нацию, человечество... США, между прочим, потому столь ненавидимая страна во всем мире, что она не просто сверхдержава, но она сверхнация, сверхраса... Наконец, в сознании и в подсознании миллионов граждан США это сверхцивилизация. США одним фактом своего существования обрекает все прочие страны и населяющие их народы на комплекс неполноценности. Что же касается сокровенности производных от него "измов", то она не просто компенсирует его нереализованность, она обеспечивает идеологическую крышу для тех рефлексов, что объявлены вне закона. Как писаного, так и неписаного. Юрий БОГОМОЛОВ А что Вы думаете об этом?