Действует, но не решает

Конференция задумывалась ее организатором сенатором Рамазаном Абдулатиповым как очень представительная и призванная отразить "огромное значение" договора в новейшей истории России. Ожидались больше дюжины глав регионов (в основном те, кто подписывал договор в Кремле в 1992 году), множество сенаторов и депутатов Госдумы, бывшие министры и экс-глава Верховного Совета Руслан Хасбулатов. Пришли немногие - за исключением бывшего главы Тюменской области Юрия Шафраника не было ни одного губернатора или президента. Не получило развития и заявление Абдулатипова о том, что договор предотвратил распад России. Советник президента Сергей Самойлов в своем выступлении больше говорил о работе президентской комиссии по разграничению полномочий между тремя уровнями власти, но еще накануне он заявил, что Федеративный договор - "это фактически исторический документ, и не более того. Его страница закрыта, и перспективы с точки зрения дальнейшего развития он не имеет". Но если отменять договор от 31 марта 1992 года никто не собирается, то ныне действующие договоры между центром и субъектами федерации, напомнил советник, к 1 июля этого года юридически прекратят свое действие. Другие выступавшие больше говорили о проводимой сейчас политике централизации. И если глава ЦИК Александр Вешняков высказался за "разумную централизацию при сохранении федеративного устройства государства", то судья Конституционного суда Борис Эбзеев назвал обещанный отказ от договорной практики ошибкой. При этом, по мнению Эбзеева, несмотря на существование Федеративного договора, Российская Федерация изначально была конституционной федерацией, а не конституционно-договорной или договорно-конституционной, о чем любят спорить многие юристы и политики. В доказательство Эбзеев сам себе задал вопрос и сам на него ответил: "Является ли Федеративный договор действующим? - Да, поскольку он не противоречит Конституции". Однако когда возникают противоречия между договором и Основным законом, например, как в случае с положением о "суверенитете республик", закрепленным в договоре, но отсутствующим в Конституции, то договор тут же становится недействующим. Среди воспоминаний о договоре были и вполне лирические - так, бывший глава Совета республики Верховного Совета Владимир Исаков рассказал о том, как еще в 1993 году некоторые региональные лидеры спрашивали у него - "где та сволочь, которая придумывала Федеративный договор?" На что ему приходилось отвечать, что отчасти заслуга придумывания принадлежит ему лично - впрочем, вскоре после появления идеи о договоре она была перехвачена президентской администрацией. И ее воплощение Исаков, естественно, не считает удачным. Впрочем, не настолько, как в случае с Союзным договором, работа над которым завершилась путчем ГКЧП. По рассказу Исакова, 12 декабря 1991 года, когда российский парламент ратифицировал Беловежские соглашения, Михаил Горбачев в сердцах сказал ему: "Знал бы, чем закончится работа над новым Союзным договором, никогда бы ее не начинал, а шел бы по пути изменений в Конституции". Сейчас Исаков не разделяет ни одного из двух крайних мнений о договоре - "погубил Россию" или "спас Россию". Спокойно оценивает договор и Юрий Шафраник, подписывавший его от имени Тюменской области. Он считает, что отменять договор нельзя - "вынь из фундамента этот блок, и пойдет трещина". При этом Шафраник вспоминает, что свобода действия для руководителей регионов не слишком ограничивалась Москвой. Он признал, что в бытность губернатором не раз подписывал договоры, не советуясь с федеральным центром. Один из таких договоров, заключенных Тюменью с германской землей Нижняя Саксония, недавно отметил свое десятилетие и продолжает действовать: "После того, как мы его заключили, тогдашний премьер Нижней Саксонии, а ныне федеральный канцлер Герхард Шредер несколько месяцев держал его, не ратифицировал - пока в Бонне все согласовывалось. А у меня проблем не было". Причем, по словам Шафраника, такая же свобода действий есть и сейчас и "этим надо пользоваться". Черту под рассуждениями о значимости договора для России можно подвести словами того же Шафраника: "У нас в России большая законодательная база, но отсутствуют механизмы ее реализации". А в России эти механизмы важнее всего. Хороший или плохой был Федеративный договор - уже неважно. Свою роль, признают участники конференции, он сыграл. Однако если через 10 лет после его подписания в Кремле работает специальная комиссия по разграничению полномочий между центром и регионами, это означает, что вопрос о компетенции разных уровней власти в Российской Федерации остается нерешенным. А что вы думаете об этом?