Как чуть-чуть не ликвидировали Конституционный суд

По этому поводу мы разговаривали с председателем КС Маратом Баглаем. Он оценил это весьма серьезно, ибо принятие такой поправки означало бы фактическую ликвидацию конституционного правосудия, низведение нынешнего Конституционного суда до уровня Комитета конституционного надзора СССР, который был скорее совещательным органом, чем судом. Ибо КС является таковым лишь постольку, поскольку его вердикты имеют силу закона и обязательны для исполнения. И никто - ни парламент, ни правительство, ни президент - не вправе не то чтобы отменить, но просто не выполнить судебного решения, если оно не отменено вышестоящей, но судебной же инстанцией. Это азы. И повторяю их лишь в связи с указанной и многими другими попытками сделать так, чтобы суд считался независимым теоретически, но был бы управляем практически. В беседе с председателем я спросил его мнение об истоках депутатской инициативы: сами придумали или же это организованный "пробный камень". Марат Викторович пожал плечами. И это понятно. Очень возможно, что это была, если можно так сказать, "чистая инициатива". Тревожно же то, что она вообще имеет место в то время, когда отцы судебной реформы не устают повторять, что вся их цель в создании независимой судебной системы. Все охотно принимают теорию разделения властей. Но когда власть приходится делить на практике, возникают проблемы. Именно здесь истоки того, что сначала президент вносит в парламент проект Уголовно-процессуального кодекса, где право на арест, обыск и т.д. предоставлено только суду, а через неделю отзывает. Пакету судебных законов предстоит третье чтение, чисто редакционное, а глава государства неожиданно обращается с просьбой вернуть законы о статусе судей ко второму чтению. На нынешний год пришелся лишь пик ожесточенных дебатов по уголовно-процессуальным законам, по статусу судей и их иммунитету, по суду присяжных и т.д. Но номинально-то судебная реформа идет уже больше десятилетия. О ее необходимости было сказано и записано еще на XIX конференции КПСС, тогда еще стоявшей у власти. То есть проблема реформирования тоталитарного "правосудия" назрела даже еще при советской власти, единой и неделимой. Ее разделению препятствовал не только диктат партии. История, традиции, менталитет России и ее государственности таковы, что они не приемлют независимых институтов власти. В отечестве нашем все должны быть кому-то подчинены. А исторические традиции, усиленные 70-летней жесткой диктатурой, разом не сбросишь. Трудности прохождения законов о судебной реформе, имеющих целью создать независимое правосудие, объясняются и тем, что одновременно идет процесс укрепления государственности, построения вертикали исполнительной власти. Поэтому было бы упрощением все свести к интригам Генпрокуратуры, силовых ведомств или группы Дмитрия Козака. Все гораздо сложнее и серьезнее. Тоталитаризм - это ведь не только период сталинского террора. Это сама история государства российского, это суровая необходимость при сохранении и развитии демократических институтов обеспечить управляемость страной, исправить десятилетие разгула суверенитетов и чиновничьего своеволия. Схема управления как будто бы вырисовывается. Вписать, встроить в нее независимую судебную власть не так-то просто. Отсюда все метания, ну и, понятно, интересы различных сил и ведомств. Сама же по себе несостоявшаяся инициатива депутатов с поправкой к закону о КС никаких реальных последствий не имела. Но она была. И это тревожно.