Глыба

С пятницы в нашем прокате идет кино "Медвежатник", драма о взломщиках, какие лет 25 назад чудно снимали во Франции: весь фильм герои дуют кофе из термоса, слушают джаз и чертят схемы на салфетках, а в финале полчаса феерически сверлят стену. Постановщик Фрэнк Оз больше известен как исполнитель роли влюбленной свиньи в английском кукольном сериале "Маппеты". Старого взломщика играет Де Ниро, молодого да раннего - Эдвард Нортон. Все это вполне можно было не смотреть вовсе, если бы не одно обстоятельство: в "Медвежатнике" на 20 с лишним минут появляется самый большой актер мирового кино. Американцы до сих пор уверены, что все дело в системе Станиславского. Считается, он учил ее правильно, а не так, как следующие четыре поколения американских актеров, которых натаскивал известный широкой публике по роли Хаймана Рота во втором "Крестном отце" австро-украинский репатриант Ли Страсберг. Последнего он сильно не любил и как-то раз даже обещал выдернуть ему ноги оттуда, откуда они у ныне покойного Страсберга тогда росли. Он учился у Стеллы Адлер, которая в начале 30-х некоторое время жила в Москве, ходила в мхатовский буфет и собственными глазами видела, как Станиславский закалывается линейкой. Тогда к подобным вещам относились очень серьезно. Потому, когда на съемках "Вива Сапата!" после финального залпа он бухнулся замертво на землю и пролежал мертвый минут пять, контекстную шутку никто не оценил, и среди съемочной группы, наслышанной о том что у тех, кто играет по Системе, все бывает взаправду, случилась небольшая паника. Впоследствии общественность очень обижалась: только нашли себе национального героя, а он тотчас скатился в ерничание и самопародию. Объяснения предлагались самые разные. Элиа Казан потом говорил, что в какой-то момент он почти переступил грань, отделяющую кинозвезду от духовного лидера, но не потянул и потому спрятался за выкрутасами и гнусавым бубнежом. Крохотный Труман Капоте под впечатлением от ужина с ним написал эссе о том, каких чудовищных чудовищ рождает современный маскульт. Он первый придумал получать сперва миллион долларов за фильм, а потом четыре миллиона за десятиминутную роль. Когда ему вручали второго "Оскара", он прислал вместо себя индианку Сачиину Легкое Перо с запиской, в которой говорилось, что пока правительство не извинится за многолетний геноцид коренного населения Америки, не отдаст племени сиу земли вокруг ручья Разбитого Колена и не аннулирует договор 1629 года о покупке Манхэттена у ирокезов за 60 гульденов, никакие "Оскары" ему не нужны. Его вставная челюсть хранится под стеклом в музее Universal. Американский Premiere в середине 90-х напечатал на обложке его портрет с подписью "Бог он или нет?" и подробное рассуждение специалистов на эту тему, из которого следовало, что все-таки Бог. Он купил себе остров во Французской Полинезии, выстроил на нем дом и вроде даже получил право экстерриториальности, но давно там не живет, потому что там повесилась его дочь и теперь с островом связано слишком много плохих воспоминаний. Он живет в доме на холме на Малхоланд Драйв, спускается, если верить газетам, пить сок с мякотью в местный кафетерий, хозяин которого от благоговения что-нибудь роняет всякий раз, когда он входит. Он всегда укоризненно качает головой и ставит хозяину в пример пятилетнюю девочку, которая сидит у окна, пьет молочный шейк через соломинку и знать не знает кто он, этот похожий на гору старик. Последний раз настоящую роль он играл семь лет назад в "Дон Жуане де Марко", где лечил от опасных заблуждений безумца Джонни Деппа и танцевал танго, что тоже по-своему символично. Годом позже в "Острове доктора Моро" его уже вывозят в кадр как умопомрачительно дорогой муляж, и режиссер Франкенхеймер подсказывает ему в радионаушник нужные реплики. Когда наушник случайно поймал полицейскую волну, великий актер начал бурчать, что только что в двух кварталах ограблен универмаг Woolworth. Его съемочная неделя стоит миллион. Последние 20 лет он работает только по этой расценке: один раз сделал исключение для Джонни Деппа, который, как ему кажется, со временем займет его место. Однако режиссерский дебют Деппа, где он снялся, в прокат так и не вышел. Он озвучил за миллион говорящую бутылку в рекламе Pepsi, на несколько секунд появился в клипе Майкла Джексона и планировал за два миллиона сыграть четырехминутную роль в "Очень страшном кино-2", где его должна была облевать с ног до головы одержимая девочка, но слег с приступом пневмонии. На съемках "Медвежатника" он запретил постановщику появляться на съемочной площадке, мотивировав это тем, что исполнитель роли влюбленной свиньи не имеет морального права находиться с ним в одном помещении. Вот Бобби Де Ниро, нормальный парень, свинью не играл, он пусть будет за режиссера. Он принес на съемки пукающее устройство на одной пальчиковой батарейке и крепил его на стулья, с таким расчетом, чтоб оно сработало на пике диалога. Он появляется на пятой минуте фильма, приходит из нижнего правого угла экрана, шаркая и сюсюкая что-то по-французски. Он поднимает лицо к находящейся прямо над ним камере, срывает с огромной плешивой головы белую шляпу и расплывается в улыбке. Экраны кинотеатров делают размером десять на четыре с половиной метра исключительно затем, чтоб в них помещался Марлон Брандо. Осень Брандо Шон Пенн и его постоянный сопродюсер и сценарист Джерри Комоловский (вместе эти двое сделали "Постового на перекрестке" и "Обещание") планируют экранизацию "Осени патриарха" Маркеса с Брандо в главной роли. Как известно, проект был полностью готов к запуску еще в январе этого года, однако впоследствии его пришлось заморозить из-за болезни Маркеса, который непременно хочет участвовать в работе над фильмом, и осенней всеголливудской забастовки. Впрочем, после довольно печальной прокатной судьбы "Обещания" в американском прокате судьба "Осени патриарха", как и других проектов Пенна/Комоловского, под большим вопросом.