Ирина РОДНИНА: "Не желаю возвращаться в коммунальную квартиру"

Ее повторяют чаще, чем живущая и работающая в Лос-Анджелесе Роднина бывает в России. Мы общались в Петербурге. На этап "Гран-при" она приехала с американской одиночницей Анжелой Никодинов. Короткую программу та катала под выразительную и пронзительную "Не отрекаются, любя..." Аллы Пугачевой. Никаких сомнений, что идея принадлежит Родниной, почему-то не возникло. - Я не автор программы и вообще не тренер Анжелы. Это стечение обстоятельств, что приехала с ней в Санкт-Петербург. К сожалению, обстоятельств трагических. Последние несколько лет с Анжелой работала моя подруга Елена Черкасская. Недавно она умерла от рака. Даже врачи говорили, что она проживет дольше. Своих детей у Лены не было, родной стала Анжелка. И на любовь отвечала любовью. Случившееся оказалось сильным ударом... О смерти Черкасской я узнала на соревнованиях в Германии. Не представляла, как сказать Анжеле. Но говорить не пришлось, она догадалась, когда мы с отцом только начали готовить ее к известию. Распсиховалась, стала швырять с балкона цветы и фрукты, которые получила за выступления и собиралась везти в Питер. Для Лены. Последнее желание Черкасской - чтобы я работала с Анжелой. - Но показалось, что та тоска, которая звучит в программе, очень созвучна вашему настроению… - Просто когда Анжелка начинает катать короткую, я Лену вспоминаю. Мы ведь 23 года были вместе. Сначала просто дружили, потом - работали. И в Америке, куда я ее пригласила, на двоих один дом снимали. Очень тяжело близких людей терять. Особенно так - быстро и неожиданно. Ведь еще в начале сентября Лена ездила на Игры доброй воли в Австралию. За шесть недель сгорела. - Вам не надоело в Америке? Не скучаете по России? - А я живу не в Америке и не в России. Пока я живу в... самолете. Сейчас один мой ребенок - дочка - в Америке. Сын - в Москве. Вот и рвусь, мечусь между двумя странами, между двумя континентами. - Тяжело? - Конечно, тяжело. Но что делать? В Америке я не живу, я там работаю. В силу сложившихся обстоятельств я задержалась дольше, чем рассчитывала. В Москве тоже хочется иметь свое дело. Но начинать работать тренером и зависеть от российской федерации фигурного катания я не желаю. - Почему? - Когда-то давно я решила позволить себе не делать этого. Я не тот человек, которой будет ждать, чтобы ему второй раз указали на дверь. Понимаете? - Но ведь эта история, которую вы не рассказываете, наверняка случилась еще во времена СССР? - В российской федерации фигурного катания работают те же люди, что и в советской. А возвращаться в коммунальную квартиру я не-же-ла-ю. - Имеете в виду в первую очередь президента Валентина Писеева? - О нем можно говорить долго. Я не знаю ни одного человека, который бы любил Писеева. Сомневаюсь в чувствах к нему даже его жены. Но при этом не отнимаю качеств, которые у него есть. Если человек десятки лет находится во главе фигурного катания, значит, у него есть определенные профессиональные, деловые, волевые качества... Писеев говорит, что всегда действовал в интересах государства. Но феноменальные результаты достигнуты благодаря тренерам и спортсменам. А вот скажите, какая польза от Писеева? - В Международном союзе конькобежцев он наверняка лоббирует интересы России? - Да что он там лоббирует, если по-английски кроме "Two beеr, please" ("Два пива, пожайлуста". - А.М.) ничего сказать не может?! И потом... Что значит - лоббирует? -Ну, скажем, производит некоторые действия для того, чтобы, российских фигуристов не засуживали на международных соревнованиях. И даже чтобы помогали. - Мне страшно слышать то, о чем вы сейчас говорите. Президент аккумулирует в себе все то дурное, что есть в российском фигурном катании. - Но ведь это есть? - Есть. К сожалению. Этим занимаются многие. Даже те, кто не хочет. Потому что - надо. После Олимпиады в Нагано к нам в город приехала Татьяна Анатольевна Тарасова - ставить показательный номер Климовой и Пономаренко. Подходит к Фрэнку Кэроллу, который в то время еще тренировал Мишель Кван, и от чистого сердца говорит: "Что же ты к нам-то не обратился? Поставил бы бутылку водки - и все было в порядке. Какая разница русскому судье, кого из двух американок - Кван или Липински - ставить на первое место?!" Кто не помнит: в Нагано Кван проиграла Липински одним судейским голосом. Видите как просто: поставить бутылку водки русскому судье, и Кван - олимпионик. Фрэнк от такого цинизма ничего не мог сказать. Он не понимал: неужели действительно за бутылку водки вся его (или другого тренера) работа может пойти насмарку??? Вот почему я - против такой реальности. Против того, чтобы смеялись над шуткой: "Судейская бригада в танцах отсудила честно. Как и договорилась". Это грязь. Она есть, но я не хочу ее касаться. Может, поэтому и трехкратная олимпийская чемпионка. - Неужели в американском фигурном катании нет никаких подводных течений, особых государственных интересов, пожеланий руководства? - В том-то и дело, что нет. Спортивное чиновничество в США не занимается перспективой и планированием. Ко всем - воспитателям чемпионов и начинающим тренерам - относятся одинаково. То, что будет завтра, - будет только завтра. А мы в России хотим наше завтра делать сегодня. Наши родители жили ради светлого завтра. Нас воспитывали надеждой на лучшее будущее. Нынешнее поколение, слава богу, живет сегодняшним днем. Во всяком случае, мне так кажется. Конечно, можно планировать результат. Но нельзя распланировать всю жизнь каждого человека. - Планировать и ставить цели - не одно и то же? - Но федерация не может ставить цели, решать и определять. Федерация - орган, который организовывает. Из-за того, что не понимаем этой разницы, мы в свое время потеряли, например, великого хоккеиста Валерия Харламова. Его признали лучшим игроком чемпионата мира, а господин Тихонов, старший тренер сборной СССР, решил, что на следующем турнире надо обкатывать молодых. Но если я сегодня лучший, почему меня нужно менять? - Что может быть субъективнее спорта? - Неужели не видно, кто лучше? Вот Слуцкая падает несколько раз на заштатном турнирчике - а ее ставят на первое место. Почему? За что такой реверанс? - Но вы, наверное, помните присказку: сначала ты работаешь на имя, потом - имя на тебя. - Это не присказка. Это приспособление. - Неужели вам никогда не делали реверансов? - Один-единственный раз. На отборочных соревнованиях к Олимпийским играм 1976 года. Я никогда не могла себе позволить зависеть от других людей. Жаль, что невозможно не зависеть от обстоятельств. - Когда вы заметили у себя это стремление к независимости, к справедливости? - По-моему, оно было у меня всегда. Хотя нет, все-таки появилось несколько позже. Вскоре после того, как начала выступать, узнала себе цену. Истинную цену. Она оказалась очень высокой. - Неужели вам не приходилось подстраиваться? - Если есть самолюбие - не себялюбие, а чувство собственного достоинства, - то наступает момент, когда начинаешь сопротивляться. Главное, чтобы нашлось достаточно мужества твердо стоять на своей позиции, отстаивать свое мнение. Потому что по башке все равно получишь. - Не так уж и много таких сильных людей... - Ну да - проще промолчать, а затем плюнуть в спину (смеется). Этот вариант называется "В лаптях да по паркету". Вспоминаю экскурсию в Золотые комнаты в Ленинграде. В первой выставили золото скифов. Во второй - золото российских царей, императоров. Посуда, короны, скипетры... И мельница: золотая, с бриллиантиками. Но у мельницы только три крыла. "А где четвертое?" - спрашиваю. А экскурсовод на полном серьезе отвечает: "Оторвало в революционных бурях". Я представила, как в 1917-м солдат, матрос или рабочий ворвался в Зимний - и отломал у мельницы крыло. На память. В этом мы все. Хамы и варвары. В 1976 году после Олимпийских игр прилетели в Ленинград с "Туром чемпионов". На показательных выступлениях всем иностранцам подарили меховые шапки, а нам - обычные платки. Но видели бы вы, что началось, когда в знак уважения к организаторам кто-то предложили выйти на финальный поклон в шапках. Я говорю: "А мы выйдем в платках". За мной бегал главный кагэбэшник: "Ира, сними! Я приказываю!" - Вам что-то удалось изменить? - В какой-то момент я поняла: все, что делаю, - без толку... Все стонали от Писеева. Созрела ситуация, при которой мы решили его снять. Не я - мы все. Договорились с одним человеком, что он возьмет на себя президентские функции. Но в последний момент он увильнул. А за ним -- и все остальные. Даже Татьяна Анатольевна Тарасова, которая больше всех мечтала снять Писеева. Она сказала: "Мне Писеев не мешает". Тогда я и решила, что с этими людьми в бой идти нельзя. И когда позже Тарасова организовывала письма против Писеева и просила меня подписать - я отказывалась. Решила: лучше останусь акулой-одиночкой. С такими людьми общаться, делать дело невозможно. Они неверные. Вот уже 30 лет я наблюдаю, как Тарасова с Чайковской то целуются, то ругаются. Такая кухня, наверное, есть везде - в большой политике, в большом бизнесе... В большом спорте - тоже. В былые годы я была идеалистом. Теперь воспринимаю людей такими, как они есть. Менять их не собираюсь. И тем более - не буду меняться сама. Но говорить, что я сильная, - неверно. Просто я - человек с убеждениями. И достаточно независимый. Может быть, за независимость мне приходится расплачиваться дороже. - И вам не надоело столько лет бороться, отстаивать свое мнение? - А я уже давно не борюсь. Уехала как раз потому, что надоело бороться. Моя любимая приятельница часто повторяет: "Наши люди делятся на две категории: одни живут, а другие постоянно собираются жить. А пока - борются". А вот в Америке люди - живут. Я не могу сказать, что они легко живут. Очень много работают. Другое дело: надо быть полным идиотом, чтобы не зарабатывать в Америке деньги, которые бы обеспечивали, позволяли жить нормально. - Тем не менее, вы говорили, что хотели бы вернуться в Россию. Даже затевали в Москве строительство Ледового дома Ирины Родниной... - Больная тема. Покойный Жук меня учил: ты сначала сделай - а потом рассказывай. Здесь получилось все наоборот. Мы много говорили, но пока ничего реально не сделали. Все так долго продолжается... - Все-таки - продолжается? - Конечно. Просто произошла смена декораций. Началась вторая серия - не превратилось бы все в бразильский сериал. От первого проекта мы отказались. Тот Дом собиралось строить правительство Москвы: выделили участок земли, сделали проект, техническое обоснование... Но так как эксплуатировать все равно пришлось бы нам, мы отдали техническое обоснование на экспертизу немцам. Они все расписали - и выяснялось, что экономически это невыгодный проект. Окупить его не удалось бы за много-много лет, а все время ходить по кабинетам с протянутой рукой мы не захотели. В итоге от проекта отказались и мы, и Юрий Михайлович Лужков. Плохо только, что государственные деньги оказались растрачены безрезультатно. К счастью, я в этих растратах совершенно не участвовала. А сейчас нам выделяют новый участок земли, который принадлежит федералам, - в районе Поклонной горы. Новый участок, новый проект, новые затраты... Только теперь финансировать будет не город, а несколько организаций и частных лиц. В том числе - я. - Вы часто вспоминаете спортивные годы - соревнования, победы? - Нет, и на то есть причины. Закончив выступать, я решила, что дверь не только надо закрыть, но и обязательно потерять от нее ключ. Без конца возвращаться в прошлое, пусть и великое, - психологический онанизм. При таком варианте очень тяжело начать новую жизнь. А все, что было, - все равно останется со мной. И еще один момент... После одного из выступлений мы устроили в раздевалке спортивный вариант охотничьих рассказов: "Бла-бла-бла, бла-бла-бла..." И тут Мила Белоусова вдруг говорит: "А вы помните на чемпионате Союза в Свердловске..." - и наступила полная тишина. Хорошо, в этот момент вошла Татьяна Анатольевна Тарасова и поддержала разговор. Я эту историю хорошо запомнила. Прежде чем начинать историю с "А вы помните..." - нужно оглянуться и посмотреть, есть ли люди, которые это могут помнить. И ведь действительно наступил период, когда вокруг меня были одни дети. И я дико раздражалась: тебе надо подготовиться к стартам, а они тут скачут, щебечут!.. - Вы не проигрывали ни в одном соревновании на протяжении двенадцати лет. Это греет душу? - Конечно (улыбается). Менялись партнеры, тренеры, ситуации - но я по-прежнему стояла на верхней ступени пьедестала. В этом плане я человек счастливый. Может, так спокойно на многие темы рассуждаю, потому что я очень удовлетворенный человек. Хотя помню, как мне Игорь Бобрин, которого я хотела подбодрить после очень некрасивого собрания, бросил зло: "Вам, чемпионам, легко рассуждать". Я ответила: "А ты в этой шкуре-то побудь, в чемпионской". Это только кажется, что чемпионы единственное что делают - получают блага. - Бывает, что, наблюдая сейчас за соревнованиями, вы хотите кому-то поаплодировать? - Почему - хочу? Если я хочу - я всегда аплодирую. Или вы считаете, что я не способна на проявление простых человеческих чувств, что я должна аплодировать только с высоты всех своих пьедесталов? Что за глупости! Что за дурость! (Смеется). Я фанаберией не страдаю! - В Америке в своем центре вы работаете с… - Со всеми. В Америке я работаю со всеми. - То есть - не на профессиональном уровне? - Как раз этот уровень - самый высокопрофессиональный. Заплатить и потренироваться у Родниной может каждый. А это большое умение: работать с людьми абсолютно разного уровня и возраста. Но самое настоящее искусство - работа с детьми. Это так интересно! В одной группе не могут оказаться сразу 30 суперталантов, а научить надо каждого. С любовью и терпением. Ученики едут ко мне со всего мира - почему я от кого-то должна воротить нос? - Умение общаться - это тоже из Америки? Удивляюсь, что вы улыбаетесь и Алексею Мишину, и Татьяне Тарасовой, которые друг друга натурально ненавидят... - А вот я таких отношений терпеть не могу! Татьяну Анатольевну знаю хорошо, она мой тренер, в свое время я сама от Жука к ней ушла... Но зависеть от ее настроения, от ее больной головы - поздоровается она со мной, не поздоровается - не хочу и не буду. Да, мы образованные люди. Можем по памяти прочитать всего Пушкина, цитируем Гомера. Мы очень образованные, но - крайне не цивилизованные. Мы не умеем общаться. Иностранные тренеры уже гадают: интересно, на этом турнире Тарасова с Дубовой подерутся или Мишин с Чайковской? - Как весело! - Весело, да. Только стыдно. Биографическая справка "Известий" РОДНИНА Ирина Константиновна Родилась 12 сентября 1949 года в Москве. Заниматься фигурным катанием начала в 1954 году на катке Парка культуры им. Прямикова. Первые тренеры - чешские специалисты, работавшие по контракту в ЦСКА. Тренировалась у Станислава Жука и с 1974 года у Татьяны Тарасовой. Выступала в соревнованиях спортивных пар. В 1961-1972 годах - с Алексеем Улановым, с 1973-го - с Александром Зайцевым. Заслуженный мастер спорта по фигурному катанию на коньках (1969). Трехкратная (1972, 1976, 1980) чемпионка Олимпийских игр. Десятикратная (1969-1978) чемпионка мира. Одиннадцатикратная (1969-1978, 1980) чемпионка Европы. Шестикратная (1970-1971, 1973-1975, 1977) чемпионка СССР. Занесена в Книгу рекордов Гиннесса как спортсменка, не проигравшая ни в одном турнире за всю карьеру. В 1973 году стала чемпионкой Европы, получив за выступление десять (все) наивысших оценок 6,0 - первый и пока единственный раз в истории (это еще одна номинация в Книге рекордов Гиннесса). Окончила Центральный институт физической культуры (1974). После завершения карьеры работала в ЦК комсомола, старшим тренером в обществе "Динамо", преподавала в Институте физкультуры. С 1990 года по настоящее время - тренер международного центра фигурного катания (в Лейк-Эрроухеде, близ Лос-Анджелеса, США). Воспитала чемпионов мира 1995 года в парном катании Радку Коваржикову - Рене Новотны из Чехии. Периодически сотрудничает с известными фигуристами, в частности американскими одиночницами Мишель Кван и Анжелой Никодинов. За спортивные успехи награждена орденами Трудового Красного Знамени (1972) и Ленина (1976), "За заслуги перед Отечеством" III степени (1999), многими медалями. Почетный гражданин Чехии. Автор книги "Негладкий лед" (1978). Дважды была замужем. Первый супруг - Александр Зайцев, второй - бизнесмен Леонид Миньковский. Сыну Александру от первого брака 22 года, живет в Москве. Дочери Алене от второго брака 12 лет, вместе с матерью живет в Лейк-Эрроухеде. Пресс прессы "С детства отличительной чертой Родниной была независимость. Существует следующее семейное предание: когда Ирине было лет шесть, родители собрали большую компанию, и ребенку места за столом не хватило. Тогда в приказном тоне было заявлено, что Ирина сядет за маленький столик. Она ужасно обиделась и ушла из дома. Уже поздно вечером ее отловили милиционеры и вернули домой". "Еврейский журнал", сентябрь 2001 "Дело в том, что внутренне я был полностью убежден в большом будущем Ирины и Алексея. Верил в них до конца, как в собственные силы. Я видел в этих молодых спортсменах незаурядные личности, стойкие характеры. И главное - считал их носителями нового, прогрессивного направления в фигурном катании. Они взрывали старые каноны, шли в неизведанное. И ради нового стиля вышли на ледяную арену. Именно об этом сказал прямо, открыто. В комнате будто что-то взорвалось". Из книги Станислава Жука "...и серебряный иней...", 1971 "Ира страдала полтора года. Муж пытался всеми законными способами отобрать дочь. А в Америке законы жесткие. Например, детей до тринадцати лет нельзя оставлять одних дома, без присмотра взрослых. Если нарушается этот закон, то воспитание детей суд поручает родителю, который способен обеспечить должный уход за ребенком. По настоянию бывшего Ириного мужа полиция контролировала ситуацию в доме Родниной, а дети оставались одни. Ире необходимо было зарабатывать деньги на жизнь. Их катастрофически не хватало, даже на школьные завтраки. Судебные процессы не прекращались, сил оставалось все меньше и меньше... И все чаще она ловила себя на мысли: "А зачем я живу?" ( Использованы материалы с интернет-сайта www.peoples.ru, 1999)