ПИСАТЕЛЬ И ГОСУДАРСТВО

Теперь, назови молодому читателю их имена и титулы книг - напрасно он будет морщить свой юный лоб. Одних уж нет, а те недалече. Но кто их помнит? На слуху больше авторы, коих в литературу раньше не пропускали, а ошибочно пропущенных вытравливали на закрытых заседаниях и путем всенародного гнева - в газете "Правда". По чему некоторые бывшие сильно тоскуют, но увы. У нас ныне свобода слова и рыночные отношения. Товар - деньги - товар. Каждый свой товар продает, чужой покупает. Книгу продал - купил булку. Булку продал - купил книгу. Все само собой регулируется, и нужно ли государству встревать в отношения пекущих булки и стряпающих романы? Я недавно одного удрученного государственным равнодушием литератора в колонке упомянул, другого не буду, потому что третий подлец обидится, что его не заметили. Но у них, упомянутых и подразумеваемых, сложилось мнение, что государство наше изнемогло в заботе о писателях "либерального крыла", а литераторы другого крыла, "отстаивающие национальную традицию, патриотизм, государственность" (то есть они сами), вытесняются в маргиналы. В литературе нынешней, считают они, - кошмар, прямо как в 20-е годы, когда бесчинствовала РАПП. Годы поближе к нам, когда они сами раппствовали, у них из памяти выпали. Бывает такой вид склероза: давнее помнится хорошо, а вчерашнее - как в тумане. Но помнящие могли бы из личного опыта извлечь вывод, что писателя, коли он заслуживает этого звания, насильно в маргиналы не вытеснишь, а маргинал в литературе не удержится даже при вооруженной поддержке супердержавы. В воплях, адресованных высшим ушам государства, содержится тревога, что необъединенность интеллигенции грозит стране ужасными бедами. Чушь! Интеллигенция не для того создана, чтобы шагать в едином строю. Интеллигенты могут собираться по очень разным своим интересам в институтах, лабораториях, оркестрах, театральных труппах, церковных общинах, клубах и в банях. Но жить в общей казарме им нет нужды, а писателям и вовсе противопоказано. Писатель, как крестьянин-единоличник, работает сам по себе, и чем больше он отличается от других, тем лучше. Ценность его труда определяется только художественными достоинствами, а не близостью автора к государству. Государство может только тем помочь писателю, что не будет соваться в его дела. Глядя, как представители "патриотического крыла" умело сочетают свои государственные заботы с хлопотами по закреплению за собой казенных дач и дележу городских особняков, хочется полюбопытствовать: а какому именно государству вы, товарищи, преданы? Нынешнему или тому, что было? Похоже, что любому, которое вас пригреет и через вас возьмется управлять литературой. Но как только оно этим займется, в стране немедленно упадет урожайность и ухудшится качество всей производимой продукции, кроме, может быть, ядерных боеголовок. То есть чаяниям вашим способно отвечать только тоталитарное государство, на возрождение которого вы уповаете. Это, к счастью, вряд ли возможно. Но нужна ли писателям все-таки помощь? Бездарным - нужна психологическая, чтобы поняли, что не тем занимаются. А для помощи время от времени талантливым нужны частные и общественные фонды, премии и стипендии. Недостаток литературного заработка писатель может восполнять чтением публике лекций или собственных рассказов. В некоторых странах писателю помогают, беря его на должность литератора, живущего при учебном заведении. Где он за зарплату общается со студентами. Но и в перечисленных случаях он должен сначала привлечь к себе внимание как писатель и быть достаточно интересным чтецом, лектором, преподавателем или собеседником для студентов. А то, что он любит государство или говорит, что любит (и еще вопрос: не врет ли), - это его частное дело.