Пикассо, «Крематорий» и черная «Волга»: главные книги ноября
Толкин шифрует свою историю любви, лидер «Крематория» перечисляет призраков, а Брассай говорит с Пикассо. «Известия» рассказывают, что искать на прилавках грядущей ярмарки интеллектуальной литературы non/fiction.
«Берен и Лутиэн»
Джон Р. Р. Толкин
Автора «Властелина колец» нет с нами уже почти полвека, но его новые книги продолжают выходить. А всё благодаря сыну Кристоферу (ему на днях исполнилось 95!), который достает из архива отца и редактирует неизданные рукописи. История любви смертного человека Берена и эльфийки Лутиэн — одна из самых романтичных и судьбоносных в летописях Средиземья — уже была кратко описана в «Сильмариллионе», а также мимоходом упоминается в первой книге знаменитой трилогии. Но только сейчас, благодаря Кристоферу Толкину, она пришла к читателю в полной, несокращенной версии.
Впервые эту «легенду» Толкин записал еще в 1917 году, с тех пор она неоднократно видоизменялась (обо всех итерациях Кристофер подробно рассказывает сам), но связь с биографией писателя оставалась неизменной. В Берене он зашифровал себя, а в Лутиэн — свою жену Эдит. Имена этих вымышленных персонажей даже написаны на могилах супругов (об этой истории любви рассказывает фильм «Толкин» с Николасом Холтом и Лили Коллинз, который был в прокате пару месяцев назад). Книгу проиллюстрировал Алан Ли, автор концепт-арта к трилогии Питера Джексона.
«Призраки Крематория. История группы от первого лица»
Армен Григорян
Книга лидера легендарной рок-группы закономерно похожа скорее на альбом, чем на роман. Обязательная программа, впрочем, выполнена. Есть тут и про саундтрек детства, толкнувший советского школьника на кривую рок-дорожку, и про школьные коллективы, и про первые записи — словом, от самого начала и до последнего альбома. Однако при каждом удобном случае строгая линия жизни вихляет ради очередной байки о том, как молодость и алкоголь перетекали в знаменитую песню. Среди героев появляется и Таня, и «любимец Венеры» Хабибулин, и «королева флирта» Безобразная Эльза, и многие другие вполне реальные люди, теперь воспетые в веках.
Нашлось место и просто историям, смешным и трагическим, широкой публике скорее всего неизвестным. Мало кто знает, что Григорян учился в одном классе с будущим маньяком по прозвищу Фишер, как-то пил всю ночь с будущим автором книги «Москва–Петушки» Венечкой Ерофеевым, а однажды удостоился окрика Андрея Гончарова, главного режиссера Театра Маяковского. Язык вполне узнаваемый, григоряновский, ехидно-флегматичный (пусть и с удивительной концентрацией восклицательных знаков на страницу). А вот веселого эпикурейства и светлой печали почему-то отмерено гораздо меньше, чем следовало ожидать от автора «Катманду» и «Мусорного ветра».
«Олег Куваев: повесть о нерегламентированном человеке»
Василий Авченко, Алексей Коровашко
Его не зря называли «советским Джеком Лондоном». Олег Куваев так же больше всего на свете не любил скуку и смог заразить духом приключений не одно поколение читателей. Наверное, именно он лучше всех современников в 1960–1970-е годы смог ответить на запрос широких масс, мечтающих о романтике дальних путешествий. А всё потому, что знал, о чем писал. Профессиональный геолог, он своими ногами исходил пол-Чукотки, сам искал месторождения золота и ареал обитания розовой чайки. Главным его произведением стал роман «Территория», переживший множество изданий и проданный миллионными тиражами.
Благодаря недавней (второй по счету) экранизации «Территории» Куваев хотя бы отчасти вернулся в актуальный культурный обиход. И даже сместил на второе место в поисковой выдаче создателя Масяни, своего тезку и однофамильца. Его биографы начинают свою книгу с гордой констатации именно этого факта и далее не раз позволяют себе эксцентричные выходки — банальные и ненужные рассуждения (например, о природе популярности «вообще»), фантастические догадки и откровенно надуманные сближения. Но дотошность и скрупулезность делают свое дело: Куваев, ушедший из жизни почти одновременно с Толкином, предстает на страницах как живой.
«Разговоры с Пикассо»
Брассай
Название этого труда, оригинал которого вышел в 1964 году, а русский перевод — совсем недавно, может ввести в заблуждение. Читатели, ожидающие прочесть просто очень длинное интервью с Пабло Пикассо, наподобие знаменитой книги бесед Трюффо с Хичкоком, изданной в те же 1960-е, рискуют остаться разочарованными. Основной жанр здесь — не беседа, а мемуары. Брассай подробно рассказывает, как познакомился с художником, приходил к нему домой фотографировать только что созданные скульптуры, а заодно запечатлевал на пленку его самого и домочадцев…
Прямая речь Пикассо тоже представлена, но ее существенно меньше, чем повествовательной составляющей. Впрочем, не сказать, что это плохо. Во-первых, Брассай — фигура тоже яркая. Во-вторых, автор создает образ не только главного героя, но французской артистической среды в целом. В «ролях второго плана» — Сальвадор Дали с Галой, Андре Мальро, Жан Кокто и другие кумиры эпохи.
Но и этим Брассай не ограничивается. Еще один содержательный слой — анализ творчества. Как будто случайно, между делом автор начинает рассуждать об эволюции стиля Пикассо, рассказывает, откуда у него взялся тот или иной мотив, жанр, направление, предлагает свою трактовку — и это зачастую бывает куда интереснее, чем мнение «профессиональных» исследователей. Стоит отметить, что книга иллюстрирована черно-белыми фотографиями, сделанными Брассаем во время тех самых встреч.
«Опасные советские вещи. Городские легенды и страхи в СССР»
Александра Архипова, Анна Кирзюк
Редко когда монографии читаются настолько легко. Но, помимо легкого слога авторов, известных фольклористов и антропологов Александры Архиповой и Анны Кирзюк, свою роль тут играет и сам предмет, знакомый любому читающему, — страхи советских людей пережили СССР и вполне понятны нам сегодняшним. В своей книге исследователи не только суммируют и систематизируют самые распространённые городские легенды прошлого века — от черной «Волги», которая ворует детей, до американских жвачек с толченым стеклом, — но и пытаются объяснить механизм их возникновения.
Причин тому множество. Одна из очевидных — жуткие слухи отражают тайные страхи момента. Однако многие «страшилки» живут долго и лишь периодически «переодеваются» в соответствии с модой. Важно и то, что безобидные разговоры порой решительным образом влияют на действия людей, приводят к уличным столкновениям или используются в политических целях. Так, легенда о «кровавом навете» — о том, что евреи якобы используют в ритуалах кровь христиан, — в послевоенные годы трансформировалась в антисемитские слухи о евреях-вредителях, которые в свою очередь привели к «делу врачей» 1953 года.
