Монумент прошлого: МАММ вспоминает Владимира Янкилевского
Советский Союз продолжает жить в искусстве. Выставка шестидесятника, классика нонконформизма Владимира Янкилевского в Мультимедиа Арт Музее Москвы (МАММ) почти целиком состоит из работ, созданных автором в эмиграции, уже в 1990-е и 2000-е. Но темы коммунального прошлого, несвободы личности, однообразия повседневного серого бытия в СССР он исследовал до последних дней. Теперь, после смерти автора, особенно очевидно их вневременное значение.
Полтора года назад в Музее современного искусства открылась крупная ретроспектива Янкилевского, созданная при участии художника и планировавшаяся как юбилейная — к его 80-летию, но, увы, оказавшаяся посмертной: художник не дожил до нее два месяца. И в этом усматривалась усмешка судьбы: при жизни его творчество так полно и тщательно на родине практически не показывали.
Казалось бы, зачем еще одна ретроспектива? Но экспозиция в МАММ не претендует на всеохватность и не прослеживает эволюцию стиля, зато с лаконичной наглядностью демонстрирует основные мотивы Янкилевского на примере поздних работ камерного формата — графики и коллажей. Исключение — крупная инсталляция «Героический монумент», воздвигнутая в центре зала и организующая всё пространство вокруг себя. Она была воссоздана по фотографиям и эскизам Янкилевского, так что, строго говоря, это не оригинал. Но в данном случае концепция важнее, чем выделка деталей рукой автора.
Ключи к ее пониманию — как раз в рисунках. Например, серия «Люди в ящиках» наводит на мысль, что странную конструкцию из полых блоков можно рассматривать как метафору социума, заставляющего человека втискивать свой мир в искусственные, подчас абсурдные рамки. А забавные колесики, флажок на одном из выступов и угловатые формы этой серой махины вызывают в памяти ленинский броневик — символ революционных идей, переродившихся со временем в нечто уродливое.
За 1960-е и 1970-е Янкилевский сформировал свой индивидуальный язык, где каждый элемент — узнаваем, будь то скупая цветовая гамма, эксцентричная, подчас даже карикатурная пластика и, конечно, галерея образов, главный из которых — утрированный профиль, лишенный реальных черт и призванный показать обобщенное мужское начало и одновременно самого художника. Целая серия крупных коллажных «Автопортретов» с этим профилем представлена на выставке, и можно только подивиться, как один и тот же контур (с минимальными вариациями) каждый раз наполняется новым содержанием.
Янкилевский будто приглашает зрителей в свою голову, предлагает посмотреть на тайные шестеренки творчества (они изображены буквально, как и ниточки от глаза к мозгу), изучить навязчивые идеи автора, его художественный «словарь». В менее явном виде это характерно и для остальных работ: одни и те же мотивы звучат здесь снова и снова. Так, например, Янкилевский бесконечно изображает горизонт. Но в одних случаях он воспринимается как рай, в других же — как неизбежная перспектива конца.
Да, в экспозиции нет знаменитых объемных триптихов — пожалуй, главного жанра Янкилевского. Но в столь камерном помещении они были бы неуместны. И главное, выставка убедительно доказывает, что этот художник хорош и узнаваем во всех форматах и его работы на бумаге не менее интересны, выразительны, чем ассамбляжи во всю стену. В конечном счете, всё его творчество, а не только одна скульптура — героический монумент. Пусть и героя этого уже нет с нами.
