Па де космогония: в Петербурге поставили коллективный балет
Четыре хореографа из разных стран объединились, чтобы создать единый балетный спектакль. Премьера опуса, которому присвоили цифровой код «1234», состоялась в Петербурге.
Идея международной коллаборации принадлежит Юрию Смекалову: он предложил, чтобы каждый участник четверки в рамках общей концепции получил полчаса сценического времени и поставил свою часть, не отказываясь от собственного языка и в то же время пытаясь понять и принять язык другого. Одну из частей Смекалов сочинил сам, над другими работали Ксения Вист из Германии, Хелдер Сеабра из Португалии, Яэль Цибульски из Израиля. В результате появился двухактный спектакль, где стыки и швы почти не заметны. Зрители воспринимают его как единое целое, тем более что им не сообщают, кто автор той или иной части.
Целостное впечатление во многом обеспечено саундтреком, автором которого стал молодой композитор Бхима Юнусов (BhimaU). Речь идет не о музыке в привычном значении, а о звуковом полотне, где можно услышать гул космоса, скрежет тектонических плит и даже скрип земной оси. Сценическое оформление дает нужные визуальные подсказки. В центре сцены — та самая земная ось, а чтобы не возникало сомнений, на брутальном сером постаменте художник-постановщик Елисей Шепелев поместил буквенные обозначения сторон света, как на компасе. В финале ось получит лиственную крону, превратившись в мировое древо — в полном согласии с мифологическими представлениями о космическом устройстве и взаимосвязи миров.
Внимательному зрителю космогонические претензии спектакля очевидны с первых мгновений. Есть мировое древо, есть «мельница богов»: персонаж, опустивший плечи под тяжестью своей миссии, в самом начале выкатывает на сцену источенный временем жернов. Так делается земная история — танцовщик Александр Челидзе вполне осознает вселенскую тяжесть доверенного ему груза. Харизма зрелого артиста гипнотически действует на зал. Публика с готовностью погружается в катаклизмы, сотрясающие мироздание. Если не держать взаперти вихри ассоциаций, то можно представить себе, как движется под земной поверхностью расплавленная магма, смещаются земные полюса, накатываются на утлые берега волны исполинского океана...
Но кто-то думает по-другому. Балет о космогонии? Да нет же, со сцены показывают внутренний мир человека. Не в высоком смысле — мечты, надежды или духовный поиск, — а в самом что ни на есть приземленном. Оказывается, нас знакомят с работой внутренних органов: вздымаются и опадают легкие, ритмично сокращается сердце, а вот здесь гнездится инфекция, и вся энергия организма устремляется к недужной части, чтобы победить болезнь. Это не спор, это тот случай, когда правы все. Широта и свобода ассоциаций, которые вызывает пластическая композиция, являются показателем ее ценности. Когда зрители, наговорившись вдоволь, заглядывают в буклет, выясняется, что авторы имели в виду нечто иное. Оказывается, речь идет о личности и ее взаимодействии с другими людьми.
Артисты, с которыми удалось поговорить после спектакля, подтверждают, что им для правильного настроя предложили прослушать лекцию ученого-психолога о связях индивида с внешним окружением. Насколько это помогло, для зрителя останется загадкой, но нельзя не отдать должное колоссальной самоотдаче исполнителей, их раскованности и смелости.
Артисты, как и хореографы, представляли разные страны и разные танцевальные школы. Почти каждый, как исполнитель, может рассчитывать на достойное место в «хрустальном дворце» классического танца, а некоторые его занимают. Но им интересно построить иную танцевальную систему. И хотя некоторые из элементов экспериментальной постройки под номером 1234 заимствованы, вольно или невольно, у других экспериментаторов, она, в свою очередь, породит следующие пластические опыты, поскольку границы хореографического мира прозрачны и легко преодолимы. Если вообще существуют.
