Президент России обновил Доктрину энергетической безопасности РФ. Документ крайне необходимый для страны, которой эта стратегически важная отрасль приносит основной доход. Ранее некоторые эксперты, рассматривая его, уже объясняли, что нового произошло в мировой энергетике за последние семь лет (предыдущая версия документа датируется 2012 годом) и почему потребовался апгрейд. Теперь хочется, что называется, пройтись по тексту.
Само слово «доктрина» уже предполагает стратегическое целеполагание. И по идее действия властных структур по энергетическому направлению должны на практике реализовывать те положения, которые в ней прописаны.
Можно с высокой долей уверенности предположить, что документ этот готовили не в Кремле, а скорее в ведомствах при участии экспертного сообщества и отраслевых институтов. И тут возникает вопрос, будут ли этим планом руководствоваться сами органы исполнительной власти и корпорации в своей работе? Потому что при детальном анализе документа возникает немало вопросов и несостыковок.
Предлагаю пройтись по пунктам. Девятый, например, признает наращивание международных усилий по реализации климатической политики одним из вызовов нашей энергобезопасности. В 10-м пункте еще яснее излагается, что Россия считает недопустимым рассмотрение вопросов изменения климата и охраны окружающей среды с предвзятой точки зрения.
На самом деле углеводороды остаются самым дешевым источником энергии и топлива, а бурное развитие возобновляемых источников энергии (ВИЭ) –– это политическая история. Чтобы бы вам ни говорили, ВИЭ остаются дотируемой отраслью. Но любые субсидии надо обосновывать, именно поэтому власти некоторых стран и затащили климатическую тему на щит. Вроде как углеводороды –– главная угроза человечеству. А отсюда напрашивается простой вывод: дотации на развитие ВИЭ — дело благородное.
Ясно, что так называемая борьба за климат –– это попытка банальной дискриминации углеводородов, нам и многим другим добывающим странам совершенно не выгодная. Однако в последнее время ряд российских ведомств требуют ратифицировать Парижское соглашение по климату. А министерство экономического развития и вовсе подготовило проект закона «О государственном регулировании выбросов парниковых газов», где впервые открыто появляется идея выплат за углерод. Но эта идея не совсем соответсвует тексту доктрины. В связи с этим возникает вопрос: что сейчас будет делать Минэкономразвития? Прочитает новый документ и отзовет свой законопроект? Или доктрина всё же станет сигналом к действию?
Идем дальше. 15-й пункт перечисляет уже внутренние вызовы. Меня заинтересовал подпункт «г». Вызовом признается «чрезмерная финансовая нагрузка на организации ТЭКа в результате увеличения размеров налоговых, таможенных и иных платежей». Как же тогда быть с последним решением по демпферу? Этот механизм был введен после заморозки цен на бензин и дизель на внутреннем рынке и должен был компенсировать нефтяникам часть потерь при отказе от экспорта сырой нефти в пользу поставки на внутренний рынок. Только бизнес жалуется, что принятая формула стала не компенсаторным механизмом, а дополнительным обременением для них. Интересно, изменит ли Минфин свою позицию после принятия обновленной доктрины?
Несложно догадаться, что вопросы мои носят скорее риторический характер. Но тут есть над чем поразмыслить. В ключевой отрасли государству необходим документ, в котором ясно прописаны его цели. И он должен стать «дорожной картой» для реализации госполитики на практике.
Автор –– эксперт, генеральный директор Фонда национальной энергетической безопасности
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
