На разных культурных форумах, встречах с министром руководители театральных институций всё чаще поднимают вопрос о возможности перевода их учреждений в государственный статус. Зачем это нужно, всем понятно: ради финансирования. Гостеатром, конечно, быть лучше по все статьям. Особенно такие заявки участились в Год театра. Растущий спрос на господдержку заставил меня задуматься: насколько сегодня эффективен институт гостеатра в России и, главное, как найти этот оптимальный баланс между частным и государственным финансированием?
Свой Театр имени Андрея Миронова я создал 30 лет назад. На собственные, поверьте, более чем скромные средства, без какой-либо помощи. С тех пор за мной закрепилась довольно приятная, но на сегодняшний день безосновательная слава — создателя первого частного театра в стране. Почему безосновательная? Да потому что частным театром нас уже не назовешь.
Да, у меня контрактная труппа 126 человек, но это лучшие артисты из петербургских государственных драматических театров и так называемые свободные художники. Мы играем спектакли в помещении, выделенном нам государством в бессрочное пользование. Мой театр получает субсидию. Раньше субсидий я не получал вообще. Откатов не даю, говорю прямо. Потом на разовую постановку по конкурсу стали выделять около 3 млн рублей. В год! Что такое это для театра? Слезы. На сегодняшний день — получаем 30 млн. И в репертуаре моего театра 30 спектаклей. Серьезный классический репертуар, не развлекуха. И современные режиссеры ставят — от учеников Георгия Товстоногова до Андрия Жолдака. В год не меньше четырех постановок. Занято порой до 20 артистов. То есть это, как видите, не театр «малой формы».
Но частным театр может называться тогда, когда у тебя в собственности есть свой театральный «дворец» и артисты. Поэтому я считаю, что понятие «частный театр» в нашей стране не очень точное. Вместо него имеет смысл ввести определения: государственный (или, пожалуйста, если вам угодно, бюджетный) и негосударственный.
Что значит государственный? Это театр, который полностью финансируется из госбюджета, пользуется по всем статьям его дотацией, а выручка от проданных билетов остается в собственности театра. Это просто какая-то райско-благодатная форма учреждения. Полностью дотационная и с сохранением выручки. Для кого существует театр? Для зрителей. Он субсидируется государством, чтобы быть общедоступным. Но если театр стопроцентно бюджетный, то почему билеты на спектакли стоят таких баснословных денег?
Когда, например, МХТ им. А.П. Чехова, Театр Наций, «Современник», Ленком приезжают на гастроли в Санкт-Петербург, билеты продаются по 15–20 тыс. рублей. Я уже не говорю о ценах, которые назначает Большой театр. Откуда такие расценки, если театр государственный по всем, как говорится, швам?
Мой второй серьезный вопрос к гостеатрам связан со стилем работы. Во многих случаях он остается просто советским. Взять, например, репертуар. Артисты не могут спланировать свою жизнь, потому что не знают свою занятость на три (хотя бы) месяца вперед. Они как крепостные. А ведь планирование репертуара на квартал входит в госзадание. Если оно не выполняется, денежные средства должны возвращаться в бюджет, следующее финансирование не выделяется. Но это на бумаге. А на деле гостеатры подают своему работодателю филькину грамоту, отписку репертуара, продажа билетов на который не открывается.
У нас ведь до смешного доходит. Как хотим, так и будем использовать госсредства, что захотим, то и поставим. А стоит государству высказаться категорично в сторону спектакля, как сразу все начинают: «Цензура! Цензура!». То есть когда права и требование предъявляет продюсер — все молчат, стоят по струнке. А здесь можно игнорировать.
Модно сейчас стало с пафосом говорить: «Какое такое государство? Это я, налогоплательщик, это мои налоги, вот я хочу это поддержать, а это нет. Нечего за меня решать!» Но это демагогия. И я налогоплательщик. Как будем проблемы решать? Новгородским театральным вече? Я не ретроград. Пусть все ставят то, что захотят. Только не за счет бюджета, не за счет «налогоплательщиков». Пусть спонсоров ищут, цены поднимают. Люди, которые покупают билеты в театр, как назвал их Андрей Миронов, — «рубленосцы». Они зарабатывают деньги своим трудом. Они хотят свой заработанный рубль потратить на искусство, они выбирают, в какой театр им пойти. Мы ни в коем случае не должны этих людей подвести. Зритель не должен выходить из театра с ощущением, что его обманули.
Поэтому я считаю, что стране не нужно такое огромное количество бюджетных театральных организаций. Они обязательно должны быть в небольших городах, где являются единственными очагами культуры, театрального искусства. Там их надо холить и лелеять, поддерживать и оберегать, запрещая перепрофилирование их зданий. Может быть, там для эффективности нужна оптимизация в их руководстве и финансировании. А все остальные театры должны перейти на субсидии.
Что это значит? Театру выделяются бесплатное помещение и субсидия — помощь государства за каждый проданный билет. 1 тыс. рублей, например. Тогда директора и худруки будут заинтересованы в том, чтобы ставить качественные спектакли, чтобы выручка была большая. В этом случае ценообразование на билеты не будет вызывать столько вопросов, сколько их возникает сегодня…
Я не люблю слова «реформа», но очевидно, что необходимость изменений в театральной среде назрела. Знаю, что у нас появятся противники, которые закричат: не трогайте устоявшуюся систему, дайте спокойно провести Год театра, ничего не надо, никаких изменений... Крик и истерия (особенно в соцсетях) давно уже стали основными аргументами в любом споре. Но поверьте — никто от этого ничего не потеряет. Надо лишь правильно разработать театральную систему, а для этого нужен Закон о театре. Где будут четко прописаны в том числе и контрактная система, и возможность дополнительного пенсионного фонда в условиях театра.
Может быть, тогда прекратятся и разговоры о том, как мало денег наше государство тратит на культуру. Замечу: огромные деньги тратятся, господа, огромные! Просто надо их разумно использовать. Я свой театр создал без копейки, своим трудом доказав, что такая, как наша, театральная структура имеет большое будущее, она эффективна, ей можно помогать.
Театр будет всегда, а вот каким он будет — зависит от нас. Так, кстати, когда-то — «Зависит от нас» — называлась программа Аркадия Исааковича Райкина. Актуально!
Автор — основатель и художественный руководитель Санкт-Петербургского театра «Русская антреприза» имени Андрея Миронова, заслуженный деятель искусств Российской Федерации
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
