«Мир, организованный более эффективно — это такой мир, в котором открытия в области медицины будут свободны от патентования, чтобы никто не мог извлекать выгоды из жизни и смерти», — говорила Индира Ганди еще в 1982 году, выступая на Всемирной ассамблее здравоохранения. Между тем, по оценкам ВОЗ, в XXI веке от эффективной лекарственной помощи отрезан каждый третий больной.
Сейчас продление монопольного права на использование инноваций в фармацевтике — один из самых эффективных методов борьбы с потенциальными конкурентами на рынке. Это оружие крупных корпораций с оригинальными препаратами в портфелях: за 20 лет действия среднестатистического патента он полностью отбивает вложения, да еще и отлично зарабатывает. Обществу тоже вроде бы должно быть неплохо: пациенты получили новое эффективное лекарство.
Однако оборотная сторона медали в данном случае сверкает ярче, чем лицевая. Ведь согласно действующим международным нормам, изобретатель имеет право «препятствовать третьим лицам совершать без согласия владельца следующие действия: создание, использование, предложение для продажи, продажу или ввоз для этих целей упомянутого продукта» (ст. 28 ТРИПС — соглашения ВТО по интеллектуальной собственности). В реальности это означает, что цены на лекарства, поставляемые монополистом, выше, чем были бы в условиях свободной конкуренции. Во-вторых, патент не разрешает вообще никак и никому использовать инновацию, кроме как ее автору в собственных интересах.
Продлить патентную защиту и монополию на лекарство не так уж и сложно. Для этого нужно незадолго до окончания срока действия патента подать новую заявку, которая незначительно развивает и/или дополняет данный патент. Это и есть «вечнозеленые патенты» — они «растут» снова и снова.
Курс на «вечнозеленость» большая фарма взяла еще в нулевые. В 2006 году главное контрольно-финансовое управление США выяснило, что из новых лекарств более 75% не имели дополнительных преимуществ относительно существующих препаратов. С той же ситуацией столкнулись во Франции, где «ничего нового» не давали 68% запатентованных лекарств в течение 23 лет.
Президент США Дональд Трамп уже начал перестройку патентной системы: она защищает не монополистов, а потребителей, процесс лицензирования новых, более дешевых, лекарств ускорен. Так, в 2017 году FDA допустила на рынок около тысячи воспроизведенных препаратов, которые по эффективности не уступают оригиналам, но существенно дешевле их.
Ситуация на российском фармрынке схожа с американской. Но есть важное отличие: отечественная отрасль активно развивается, и запрет на использование всего нового для наших компаний равносилен остановке прогресса и потере значительной части внутреннего рынка. Отечественная фарма уже достигла того уровня технологической оснащенности и исследовательских компетенций, которые позволяют ей разрабатывать и выпускать высококачественные воспроизведенные аналоги и двигаться в сторону изобретения оригинальных молекул. Но движение это поступательное: не научившись делать аналоги, невозможно совершить инновационный прорыв. Поэтому нам тоже пора бить тревогу: сложившая на российском фармрынке ситуация требует от заинтересованных ведомств значительной активности.
Здесь показателен опыт Индии. Ассимилируя свои правила игры под ТРИПС, индийское правительство воспользовалось всеми возможными лазейками. Во-первых, усовершенствования, не приводящие к появлению новых полезных свойств, действий или эффектов, не считаются изобретением и не подлежат патентной защите. Это сразу же «закрыло лавочку» по выдаче вечнозеленых патентов.
В те времена, когда велись переговоры по ТРИПС, не были известны масштабы эпидемий и распространенности таких болезней, как рак, ВИЧ/СПИД, сердечно-сосудистых патологий и заболеваний дыхательных путей прежде всего в развивающихся странах. Организации, занимающиеся вопросами охраны здоровья, плохо понимали технические и правовые тонкости системы интеллектуальной собственности. Зато корпорации очень убедительно рассказывали об экономических и коммерческих аспектах прав на нее. Это и сыграло ключевую роль в составлении текста и лоббировании соглашения. Сегодня ТРИПС хорошо охраняет интеллектуальную собственность и коммерческие выгоды корпораций-монополистов и ни в малейшей степени не содействует развитию науки и охране здоровья граждан.
Между тем, если бы сейчас предстояло разработать международное соглашение о важнейших медицинских исследованиях, механизмы стимулирования, вероятно, не ограничивались бы правами интеллектуальной собственности. А были бы куда более многообразны.
Автор — член координационного совета в сфере обращения лекарственных средств и медицинских изделий при Министерстве здравоохранения Российской Федерации
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
