Одним из главных итогов во внешней политике минувшего срока Владимира Путина стал тот факт, что Россия смогла результативно реализовать свою игру, противопоставив «бумаге» уничтожающие ее «ножницы». Так, 1 марта в обращении к Федеральному собранию российский лидер сообщил миру о наличии у России ряда новых видов оружия, не имеющих пока аналогов в мире. При этом отдельные виды вооружений претендуют на статус абсолютного оружия сегодняшней реальности, которому никто ничего не может противопоставить. Уже сам факт его наличия кардинально меняет правила игры и силового обеспечения. Более того, уязвимыми становятся абсолютно любые военные корабли потенциального противника: они оказываются в положении закованных в броню рыцарей, внезапно «вывалившихся» в эпоху огнестрельного оружия.
Эта презентация успешно завершила оформлявшееся в течение большей части минувшего срока изменение глобального расклада сил. Так, Ближний Восток уже немыслим без российского силового арбитража. Урегулирование ядерной проблемы КНДР вряд ли сможет обойтись без российских силовых гарантий, которые позволили бы Ким Чен Ыну выйти на соглашение с США, не рискуя повторить судьбу Саддама Хусейна и Муамара Каддафи. Украинская проблема перестала кровоточить, в силу чего перестала быть крайне чувствительной для внутренней и внешней политики и локализовалась.
Это задает и формат задач нового срока. После коллапса однополярного мира — а об этом заявляет не кто иной, как сам американский полюс, — становится крайне актуальным вопрос, кто из игроков теперь сможет привнести в этот расклад противостояния «ножниц» и «бумаги» свой «камень». Речь идет о современном воплощении того, что в древности называлось скрижалями, оформившими тогда правила земной жизни. Сейчас как никогда востребованной становится фигура того, кто смог бы концептуализировать новую реальность, задав правила пространства и игры и сгенерировав условия альянсов, союзничества и нейтралитета.
Такого рода порождение концепции завтрашнего дня, произведи ее сейчас Россия, оказалась бы крайне необходимым для постсоветского пространства. Оно получило бы ту систему координат, в отношении которой можно было бы самоопределиться. В равной мере это стало бы необходимым и для Евразийского союза, и для проекта его сопряжения с проектом «Шелкового пути».
Но также это необходимо и для коммуникации с Европой, начинающей теперь, в условиях наметившегося ценностного раскола с США, о чем сегодня уже открыто говорит президент ФРГ Штайнмайер, искать возможности для маневра — особенно для такого, который помог бы сохранить ей свои титульные ценности. Не потому что эти ценности столь дороги европейской элите, а потому что они уже слишком долгое время лежат в основе ее легитимации и в одночасье поменять всё просто невозможно.
Это, разумеется, помогло бы и БРИКС, позволив сделать следующий шаг на пути превращения в международный субъект, объединяющий население и территории большей части мира. Наконец, это помогло бы расчертить систему координат и в других регионах — от Ближнего Востока и Африки до Юго-Восточной Азии.
Но речь тут не о выигрыше или проигрыше. Речь идет о прекращении нынешнего периода тактического безвременья, когда вся система координат может меняться уж слишком быстро и неожиданно и ценности попросту не успевают оформлять быстро меняющиеся интересы. Кроме прочего, такое тактическое безвременье откровенно опасно. И чем быстрее возникнет новая концептуализация, тем будет безопаснее и стабильнее. Уменьшится флуктуация глобальной системы, и сформируется пространство для более спокойной и институциональной игры.
Остается вопрос — кто же предложит миру новые скрижали? Кандидатов, которые могли бы предъявить ему свои идеи по поводу новых правил игры в новой реальности и при этом еще и могли бы подкрепить это ресурсом, сегодня в мире три. Кроме России, это США и Китай. Но этим список может вовсе не ограничиваться: очевидно, что он будет становиться тем длиннее, чем дольше будет затягиваться тактическая борьба в глобальном масштабе.
Соответственно, основной задачей наступающего срока становится концептуализация новой многополярности, когда переход в новое качество обретет устойчивость за счет обретения второй точки опоры. Каменной.
Автор — доцент МГИМО
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
