Сегодня много говорят об иммерсивном театре. Слово это уже претендует на то, чтобы занять свое место в русском языке (как это произошло в свое время со словами «театр», «актер» «репетиция» и многими другими). Конечно «иммерсивный» («to immerse») можно и перевести: слово это означает «погружать», «вовлекать», «впутывать». Но не знаю, лучше ли будет называть это «впутанный театр» или «театр погружения». Пусть пока остаëтся «иммерсивный». Звучит красиво и немного странно: иностранно.
Есть и другие названия: театр-бродилка, театр-променад. И даже научный термин: театр вовлечения. Но что это: новое слово в театральном искусстве? Или хорошо забытое старое?
Вообще-то любой театр вовлекает зрителя в игру. И наличие четвертой стены этому не препятствует. Вспомним, как в детстве в разного рода детских театрах и ТЮЗах к нам, прямо в зал, обращался Карлсон или Винни-Пух, добрый волшебник или злой колдун, и как дети радостно реагировали, а некоторые прямо-таки рвались на сцену и подсказывали, где прячется мышка или кошка...
И всё же временем рождения жанра считается конец 1960-х годов. Тогда Лука Ронкони, знаменитый итальянский режиссер-авангардист, придумал первый спектакль-бродилку. Он представил поэму Лодовико Ариосто «Неистовый Роланд» в огромном ангаре, где действие происходило на разных подвешенных площадках, а зрители произвольно перемещались от одной площадки к другой, и каждый зритель видел свой спектакль.
Полная история иммерсивного театра еще не написана. Сейчас по всему миру десятки театральных трупп разыгрывают подобные представления, в старых замках и подвалах, в заброшенных заводских цехах или в огромных ресторанах.
Здесь главное — придумать необычный ход, пообещать зрителю, что он испытает какие-то необыкновенные чувства и получит неслыханные удовольствия. Это может быть и что-то пугающее — как в нью-йоркском спектакле Sleep no more, который является мрачной версией шекспировского Макбета, или что-то прекрасное, как музыка в московской опере-променаде «Пиковая Дама», где действительно исполняется опера Чайковского с настоящими оперными певцами и живым симфоническим оркестром. Билеты на такие представления стоят дорого, намного дороже, чем в обычный театр. Но и ощущения — действительно особые.
«Столицей» подобных представлений стал Нью-Йорк, где, помимо уже упомянутого Sleep no more, можно посмотреть еще десяток иммерсивных постановок.
Некоторые из них прокатываются не более одного сезона, некоторые держатся долго. Некоторые обращены к детям, которые особенно охотно вовлекаются в любую игру. Некоторые — к девочкам или молодым девушкам, в процессе спектакля получающим урок рукоделия или кулинарии. Но чаще всего это, конечно, некие «пугалки», происходящие в полутьме или в люминесцентном свете, с неожиданными переходами то на чердак, то в подвал. Очень часто зрители оказываются в роли вуайеристов, подглядывающих за чьим-то любовным актом или сценой убийства. Сюжеты могут быть самые разные, от «Макбета» до «Алисы в стране чудес». Но сюжет здесь — лишь шампур, на который нанизываются всякие световые, звуковые, осязательные или даже нюхательные эффекты (в спальне Алисы пахнет свежей травой!). Они и есть главное «содержание» этих шоу.
Однако в последнее время Москва не отстает, а даже в каком-то смысле перегоняет Нью-Йорк. Например недавно я посмотрел шоу под названием «Пиковая Дама» и подзаголовком «опера-променад». Это настоящая опера, с оперными солистами, с оркестром, хором и двумя дирижерами. Причем один дирижер ведет оркестр, а поскольку действие происходит на разных этажах, то второй дирижер следует за певцами и показывает им вступления. Никаких фонограмм, всё вживую, хотя звук идет из динамиков, а певцы поют с микрофонами. Те, кто хорошо знает оперу Чайковского, конечно, обнаруживают потери: нет знаменитой Пасторали из Третьей картины, отсутствует князь Елецкий (так же, как и в повести Пушкина)... Но это всё с лихвой компенсируется леденящими душу явлениями Графини, особенно когда она приходит в качестве призрака.
Уверен, что для публики, не посещающей оперные театры, такое знакомство с великой оперой — совсем неплохой шаг по направлению к великому творению. А если учесть, что в Москве существует три оперных театра, играющих «Пиковую даму», никаких проблем посмотреть настоящий спектакль у зрителя нет.
Во время «променада» я случайно подслушал разговор. Один мужчина, лет 30, говорил перед спектаклем другому, выпивая коньяк в буфете:
— Понимаешь, я в оперу никогда не хожу, там всегда так нудно. А вот на такие шоу хожу с удовольствием. Уже все посмотрел. И еще пойду.
В Москве этих «спектаклей-бродилок» всё больше и больше. Специалисты насчитали около 20 спектаклей с признаками «погружения»: в некоторых из них можно поспать, пообщаться с незнакомыми людьми, покататься в кузове грузовика, посидеть на званом ужине у чеховского «Дяди Вани», выпить… В общем, развлечения на любой вкус.
Думаю, подобные спектакли будут появляться и дальше. Аналогичные интерактивные явления уже существуют в изобразительных искусствах (разного рода «хэппенинги», «перформансы»), в современной музыке... Всё это разные названия, разные степени сближения публики и артиста — вплоть до полного их слияния. Но выживет ли в этой ситуации обычный театр, симфоническая музыка в традиционном концертном зале, картины, которые можно повесить на стену? Никто не знает.
Процесс идет. Чем кончится — одному Богу известно.
Автор — композитор, заслуженный деятель искусств РФ
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
