Перейти к основному содержанию
Реклама
Прямой эфир
Мир
Bild заявила о возросшем рейтинге партии Шольца за счет позиции по ракетам Taurus
Общество
На Камчатке нашли тело второго пропавшего под лавиной туриста
Мир
На Украине признали неспособность противостоять российским БПЛА
Спорт
«Трактор» победил «Динамо» в овертайме и увеличил преимущество в серии
Мир
Politico узнала о намерениях КНР бойкотировать встречи по Украине без участия РФ
Мир
Силы ПВО Сирии сбили несколько израильских ракет над Дамаском
Мир
Боррель заявил о поддержке глав МИД ЕС использования российских активов для Украины
Мир
Трамп исключил Рамасвами из списка потенциальных вице-президентов
Мир
По меньшей мере семь человек погибли и 20 пострадали в результате ДТП в Непале
Общество
Региональный режим ЧС введен в Амурской области из-за обрушения на руднике «Пионер»
Армия
МО показало уничтожение расчетов ВСУ у приграничных районов Белгородской области
Мир
Трамп назвал реальными управленцами США злобное и коварное окружение Байдена
Мир
Сенатор США потребовал от граждан Украины всех возрастов мобилизоваться в ВСУ
Мир
В Польше обнаружили потерявшийся американский дрон MQ-9 Reaper
Экономика
Объем наличных в обращении рекордно снизился с начала СВО

Она играла «своим горюшком»

Режиссер Лев Эренбург — об актрисе Марине Голуб
0
Озвучить текст
Выделить главное
вкл
выкл

8 декабря Марине Голуб исполнилось бы 60 лет. Первая моя встреча с ней как с актрисой — это работа над «Вассой Железновой» в МХТ имени Чехова в 2010 году. Первая и единственная встреча.

Сначала, впрочем, репетировала другая актриса. Голуб очень хотела сыграть Вассу Железнову и подходила ко мне еще до распределения ролей, но я ответил: «Нет». Тогда мне казалось, что это интереснее сделает та актриса, поэтому и отказал. И теперь сожалею об этом. Но когда после месяцев проделанной работы возникла необходимость срочно искать другую исполнительницу, о Марине вспомнили практически сразу. Она, однако, не сразу согласилась броситься в репетиции, хотя до премьеры оставалось пару месяцев. Наверное, осталась обида — всё же Марина была человеком амбициозным. Но отказывалась, к счастью, недолго.

Какое первое впечатление произвела на меня Марина? Живая очень, запальчивая, в чем-то бесцеремонная, сказал бы я. Но потом, по мере развития наших творческих отношений, я увидел ее иначе, после чего определение «бесцеремонная» взял назад. Она была очень ранима и деликатна. Наперекор известному правилу «падающего подтолкни», жила в театре по правилу «падающему протяни руку».

Как у любой хорошей актрисы, у Голуб было много особенностей, составляющих ее индивидуальность и неповторимость. В ней соединялись разного рода крайности, и в этом, может, заключалась главная ее черта. Трогательность, наивность и при этом необычайная мудрость; детская капризность, но очень серьезное и «взрослое» внимание к роли и к тому, что говорит режиссер. И еще — с Мариной работалось легко. Я никогда не шел на репетицию с ней как на бой. Заранее знал, что мне не придется воевать с капризами и амбициями, а если и придется — битва будет, черт побери, творческой.

Не стану утверждать, что на репетициях наши отношения складывались идеально. Марина меня внимательно слушала, но часто спорила и подвергала критике то, что я говорю. Однако на следующее утро могла сказать: «Ты же видишь, я реализую всё, как ты просил». Я купировал какие-то горьковские эпизоды и реплики, а она цеплялась за слова своей роли, но, как говорил мой учитель: «Если артист не цепляется за слова, значит, он плохой артист». Они же скрепляют его с пьесой, с площадкой, со зрителем. А мне многие слова были не нужны. Но всерьез мы из-за этого не ссорились. Всё это мелочи.

Голуб была актрисой, исключительно чуткой к юмору, и вместе с тем — человеком, много пережившим и в силу этого отличающимся обостренным чувствованием. Это сочетание пошло на пользу «Вассе Железновой», где я стремился к трагикомедии, к соединению трагедии распадающейся семьи с гротеском, иронией, трюковостью. Вряд ли в жизни Марины отыщутся прямые аналогии с Вассой, но играла Голуб «своим горюшком». Очень я люблю это выражение. А большой артист и не может играть иначе, только «своим горюшком».

Честно сказать, я немножко боялся предлагать Голуб сыграть смерть Вассы как длинную и подробную натуралистическую сцену: думал, не захочет. Но Марина согласилась и, более того, была необыкновенно внимательной и даже дотошной во всем, что касается физической правды человека в состоянии инсульта. Горький ведь написал именно инсульт, а все великие актрисы играли, насколько я помню, инфаркт, что проще. Воспроизвести на сцене инсульт невероятно сложно. Голуб достоверно сыграла медленно развивающийся ишемический инсульт, это я утверждаю как врач (по одному из своих образований). И это, конечно, не просто диагноз — это скорректировало то, о чем она играла в целом.

Если говорить о связи физиологии с душой, то «жизнь человеческого духа» — самое искомое в драматическом театре — не может быть выражена ни в чем другом, как в человеческом теле, будь то подрагивание ресниц, повышенная потливость или… долго и мучительно развивающийся инсульт.

Особое чувство правды Марины Голуб — из области ее индивидуальной актерской одаренности. Да, у нее внушительный послужной список, она была необыкновенно популярна и всенародно любима: вспомним многочисленные ток-шоу с ее участием или передачу «Эх, Семеновна!». Но, встретившись с Голуб в работе, я не почувствовал в ней ни налета заштампованности, ни медийности, не переступала она и границу вкуса. Думаю, она сама боялась этого и строго отслеживала в себе. Как человека увлекающегося и запальчивого Марину на репетициях могло повести не в ту сторону, снести голову могло, но режиссеру стоило только заметить этот перекос и подкорректировать — и всё, никаких проблем.

Узнав о гибели Марины, я испытал, выражаясь книжным языком, горечь потери. Это было как обухом по голове. Помню острое чувство нелепости произошедшего: казалось невозможным, что этого человека — такого живого, брызжущего, полнокровного — больше нет…

Жаль, что стремительный темп, в котором мы выпускали «Вассу Железнову», не дал нам временного люфта, чтобы на уровне человеческих отношений сблизиться с Мариной более тесно. Но после «Вассы Железновой» она заинтересованно следила за тем, что я делаю. Помню, как пришла на «Трех сестер» моего «Небольшого драматического театра», когда мы привозили спектакль в Москву, как во время действия недоумение на ее лице сменялось удовольствием и наоборот. И она ждала, что я еще что-нибудь поставлю с ней в МХТ, да я и сам этого хотел.

Какую пьесу предложил бы — думаю теперь. Голуб много чего было под силу: и «Мамаша Кураж», и «Молодая хозяйка Нискавуори». Можно подумать и о том, что ей не подходило по типажу: ведь когда имеешь дело с актером-личностью, сам факт его вмешательства в художественный процесс подразумевает неожиданные смещения, перевертыши. Вот если бы Голуб репетировала у меня в «Грозе», я искал бы в Кабанихе всё доброе, «слишком человеческое» и старался бы всячески защитить ее. И через Голуб это бы, конечно, удалось.

Автор — режиссер, худрук «Небольшого драматического театра»

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции

 

Прямой эфир