На прошлой неделе в Пекине завершился XIX съезд Коммунистической партии Китая (КПК). Среди прозвучавших на нем заявлений наибольший интерес у соседей, друзей и недругов КНР вызвали те, что касались вопросов укрепления военного потенциала. В частности, провозглашенная задача закончить к 2035 году модернизацию вооруженных сил, а к 2050-му выйти в этом отношении на передовые позиции в мире. Великий Китай доказал свою ответственность и способность добиваться выдающихся результатов в развитии. И он, безусловно, вправе стремиться занять еще более высокое место в мировой политической системе, принимая для этого необходимые материально-технические меры. Вопрос в том, как эти цели и меры будут восприняты соседями и партнерами Китая. Для России ответ на этот вопрос более или менее ясен. А вот для того чтобы развеять опасения более слабых соседей, китайским дипломатам придется приложить титанические усилия, а руководству в полной мере проявить присущую ему мудрость. Получится ли это у Пекина — разбирался портал iz.ru.
Недоверие — одна из важнейших проблем в международных отношениях. В 2008-м в ответ на заверения партнеров России на Западе, утверждавших, что расширение НАТО на Восток не угрожает ее интересам, президент Владимир Путин сказал, что «значение имеют не намерения, а потенциал».
Это была дословная цитата одного из наиболее выдающихся европейских политиков прошлого — Отто фон Бисмарка.
И действительно, государства не могут быть уверены в истинных целях своих ближних и дальних соседей. Поэтому они всегда ориентируются не на то, что говорят политики, а на то, что реально делается в сфере безопасности и обороны. Вне зависимости от ее подлинных целей, когда страна становится более сильной, ее начинают бояться и принимать меры предосторожности. Создавать альянсы и наращивать вооружения. И в конечном итоге все это ведет к втягиванию в труднообратимый цикл взаимной подозрительности и подготовки к войне. Таков закон природы.
Сейчас в ловушку всеобщей подозрительности по отношению к себе может попасть Китай. Его растущее могущество в мировой экономике и политике уже невозможно скрывать. До недавнего времени Пекин следовал завету архитектора китайских реформ Дэн Сяопина, советовавшего преемникам «держаться в тени». Образ страны, которая стремится к всеобщей гармонии и миру был необходим для успешных экономических преобразований. После достаточно эксцентричной и часто труднопредсказуемой внешней политики Мао Цзэдуна Китаю нужны были инвестиции, а не внешнеполитические победы. Была сделана ставка на скромность.
Си Цзиньпин
Эта, конечно, не мешало Пекину время от времени ставить на место уж слишком ретивых соседей. Как это было сделано военным путем в отношении Вьетнама, который после оккупации Камбоджи в 1979 году хотел строить в Юго-Восточной Азии свой собственный мини-СССР. Кроме того, иногда КНР воздействовала на соседей, используя экономические рычаги. Но в целом китайская внешняя политика оставалась сдержанной. Особенно когда речь шла о вероятности задеть интересы по-настоящему влиятельных игроков. Среди которых центральное место после крушения СССР занимали США.
Отношения наших китайских друзей с Америкой вообще представляют собой крайне сложную картину. Эти две страны образуют хребет мировой экономики.
Примерно как это было с Великобританией и Германией накануне Первой мировой войны. На все выпады американцев Пекин отвечает завидной сдержанностью и стремлением к диалогу. И прекрасно понимает, что время на его стороне. Как метко определил один из наиболее ярких российских синологов Василий Кашин, Китай стремится сохранять мир с США до той поры, когда для победы ему уже не понадобится с ними воевать. В Америке это, безусловно, тоже прекрасно понимают — дураков там, как это ни удивительно, нет. Со своей стороны, США пытаются постоянно организовывать для Китая мелкие и крупные неприятности, которые будут сдерживать его усиление. А некоторые американские «мыслители» вообще провозглашают, что идеальным исходом было бы исчезновение единого Китая. Но в целом, повторим, обе стороны пока не готовы к прямому конфликту. Хотя предпосылки для этого конфликта объективны. Воплощение в жизнь долгосрочных целей развития Китая вряд ли совместимо с сохранением США монопольного положения в глобальном потреблении и управлении мировой экономикой.
В остальном же Китаю до последнего времени удавалось достаточно эффективно убеждать мировое сообщество в собственной миролюбивой исключительности. Однако сейчас ситуация начала меняться. Принимая участие в разных международных форумах, в последние годы всё чаще замечаешь изменение реакции на выступления китайских представителей. Их привычные слова о стремлении к миру во всем мире буквально повисают в воздухе. Им как будто перестают верить.
Конечно, международная репутация Китая и тех же США с НАТО — вещи совершенно несопоставимые. Пекин уже почти 40 лет ни с кем не воевал, тогда как страны западной демократии все эти годы только тем и занимались, что громили тех, кто послабее.
Да что там США, и Россия за последние 10 лет трижды продемонстрировала способность быть чрезвычайно жесткой, когда вопрос для нее был принципиальным. Но даже эта репутация «мирного гиганта» не помогает, когда у соседей Китая включается базовый инстинкт страха перед его усилением. Не случайно Владимир Путин оказался единственным руководителем крупной державы, принявшим участие в пышном форуме «Шелкового пути», прошедшем в Пекине в мае этого года. Лидеры и высшие должностные лица Индии, Индонезии, Японии и Южной Кореи этот форум не посетили. Не говоря уже о главах европейских государств и США.
Часто такому отношению способствует и несколько менторский тон отдельных представителей Поднебесной. Как сказал мне крупный китайский ученый: «Китай стал большой, но неловкий». Тем самым он пытался сформулировать ответ на вопрос, почему КНР не всегда удается остаться корректной в диалоге с малыми соседями. Иногда китайские партнеры недостаточно восприимчивы к традиционным, например, для Европы формам сотрудничества. Таким как международные институты и многосторонние соглашения. В этом смысле выдающимся примером политической прозорливости стало принятое Китаем и Россией в мае 2015-го решение о состыковке проектов Евразийского экономического союза и «Экономического пояса Шелкового пути». Несколько недель назад в рамках реализации этого решения был согласован базовый договор между Китаем и ЕАЭС.
Характерно, что из всех значимых держав современного мира наибольшую уверенность в отношениях с Китаем проявляет именно Россия. И это несмотря на то, что многочисленные пропагандисты на Западе, а зачастую и наши собственные СМИ, неустанно пытаются развить у россиян комплекс в отношении Китая. К сожалению, чтобы добиться этого, серьезных усилий прикладывать не нужно. Но на политическом уровне эти потуги встречают всё меньше и меньше отклика.
У России нет в отношении Китая ни комплексов, ни скрытой или явной вражды. Россию и КНР связывает механизм постоянного обмена информацией на уровне администрации президента России и Центрального комитета КПК. Это в том числе и способ повысить взаимное доверие, которое является крайне дефицитным товаром в современном мире и международных отношениях вообще. Наши страны не «бодаются» на одном идеологическом поле — в то время как одной из важнейших причин конфронтации Китая и СССР была борьба за лидерство в коммунистическом лагере. Теперь Россия — это рыночная демократия и делить нам здесь нечего. «Друзья» России на Западе пророчили, что интересы Москвы и Пекина столкнуться в Центральной Азии. Но в реальности Россия скорее заинтересована в усилении китайского присутствия в этом регионе — инвестиции из КНР, если наконец придут, снимут с Москвы часть забот о социально-экономической стабильности и безопасности центральноазиатских республик.
Но самое главное — национальные цели развития России и Китая никак не противоречат друг другу. Между этими двумя странами нет ни одной объективной причины для конкуренции. Военное могущество России всегда будет надежной гарантией того, что она не станет сырьевым придатком одного из своих партнеров. Поэтому уж кому-кому, а России бояться усиления Китая точно ни к чему. Скажу больше: даже смотреть на него с настороженностью не стоит.
Новый могущественный Китай может представлять опасность для мира только в той степени, в какой угрожающим будет сам окружающий его мир. В отличие от Германии, стремительный рост которой привел в начале прошлого века к Первой мировой, Китай не раздираем более страшнейшим комплексом неполноценности. А стало быть, его дальнейший прогресс может способствовать мирному переходу международных порядков к новому, более справедливому состоянию.
Автор — директор Центра комплексных европейских и международных исследований факультета Мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ, директор евразийской программы клуба «Валдай»
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
