"Идущие вместе" пошли на Сорокина в Большом

Движение "Идущие вместе" продолжает <A style="COLOR: blue" target="_blank" href="http://iz.ru/culture/article1322998">преследовать писателя Владимира Сорокина</A>. Молодые подчиненные Василия Якеменко, уже успевшие прославиться акцией с огромным унитазом, куда они опускали книги Сорокина, в понедельник боролись за сохранение морального облика Большого театра. "Не допустить премьеру калоеда", "Порнографа вон из Большого" - такие лозунги держали в руках "Идущие" в надежде воспрепятствовать демонстрации на сцене театра оперы по либретто Сорокина. Почти три года назад Большой театр заказал себе новую оперу. Этот жест уже сам по себе выглядел довольно отважно, но, как вскоре выяснилось, эта отвага не шла ни в какое сравнение с теми страстями, что театру пришлось пережить впоследствии. Из двух авторов оперы под загадочным названием "Дети Розенталя" - это композитор Леонид Десятников и писатель Владимир Сорокин - главным для общественного мнения, вопреки всем законам жанра, оказался писатель. Его, а заодно и руководство Большого, обвинили в порнографии, некрофилии и других смертных грехах. Волна возмущения, инициированная деятельностью молодежной организации "Идущие вместе" и раздуваемая, как мыльный пузырь, докатилась в результате даже до Госдумы, которая, выслушав обеспокоенное выступление депутата Неверова, довольно уморительно решила разобраться в ситуации за три недели до премьеры - в театре в это время уже полным ходом шли репетиции под руководством именитого и вряд ли склонного к дурновкусию литовца Эймунтаса Някрошюса. Две представительницы думского комитета по культуре изучили сорокинское либретто и, вопреки всем чаяниям, ничего запретного там не обнаружили, что, впрочем, не помешало возникновению новой волны протестов. В понедельник утром к зданию Большого театра подошли 50-70 студентов и принялись выкрикивать лозунги "Сорокин, вон из Большого! Депутаты Госдумы, мы с вами". - Нельзя поганить сцену, на которой выступали Федор Шаляпин, Майя Плисецкая, - назидательно объяснял журналистам цель акции "начальник отдела культуры" "Идущих" Михаил Мясникович. Однако самое интересное заключается в том, что молодые люди, рьяно призывавшие руководство Большого снять оперу с постановки, не читали не только текст либретто, но и другие книги писателя. В этом активисты "Идущих" открыто признавались журналистам. С творчеством Сорокина, похоже, сумел ознакомиться только сам Василий Якеменко, который постановил: Сорокина нельзя и близко подпускать к Большому театру. Даже несмотря на то что текст либретто совершенно невинен. Впрочем, об этом Якеменко не знает: - Я не читал и не знаю, в чем суть этой оперы, - признался Василий Якеменко "Известиям". Но на вопрос, каким образом можно протестовать против того, что не читал, у Якеменко ответ готов: - Представим себе человека-педофила, который отсидел за изнасилование. Когда он вышел из тюрьмы, его можно брать воспитателем в детский сад? Такая же ситуация с Сорокиным. Этот человек - калоед, порнограф, матершинник. И это навсегда. Какая разница, что в этой пьесе он ничего такого не написал. Он от этого не перестает быть калоедом, - переживает Якеменко. Сам Владимир Сорокин в недавнем интервью "Известиям" так прокомментировал нападки в его адрес: "Я бы посоветовал им сначала прочитать либретто, а уже потом делать какие-то заявления. В тексте не просто порнографии, даже эротики нет". Екатерина Бирюкова, Ольга Тропкина Опера "Дети Розенталя": в чем там дело? В опере рассказывается фантастическая история про пятерых дублей композиторов-классиков, которых в советское время якобы смастерил некий ученый Алекс Розенталь. Коммунистические и перестроечные реалии (действие происходит в середине 70-х, потом в начале 90-х, а в промежутке вспоминаются сталинские времена) перемешаны с остроумными аллюзиями на оперные стили главных героев, что превращает сочинение в хитроумный и ироничный постмодернистский ребус, разбираясь в котором сам черт ногу сломит. Опера начинается с интродукции, где "генетики в белых халатах" поют гимн методу дублирования, а Розенталь выводит свое творение - дубль Моцарта - распевая следующий текст: "Плоть твоя // Будет расти, // В теплой матке // Сладко дремать, // Сил набираясь // В теле упругом // Советской женщины бодрой. // И через десять // Белых лун // Ты разорвешь // Ее ложесна, // И, окровавленный, // Выйдешь на свет, // Мир потрясая своим появленьем!" Дальше следуют пять музыкальных миров, каждый из которых отсылает к творчеству одного из дублированных Розенталем гениев. Первый - Вагнер. Он (или она - партия поручена женскому голосу), понятное дело, неврастеник, его мучают ночные кошмары про лебедя, который появился было во всей своей красе, но "Вдруг из крыл белоснежных // Брызнули черви! // Cловно град, застучали по свежей листве, // По моей голове, по лицу и рукам! // Лебедь больной спускался с небес, // Криком печальным скорбя о великой утрате!" Вторым идет Чайковский, тоже довольно нервный персонаж, крайне взволнованный рождением младшего братика Моцарта. Его бенефисный номер - дуэт с няней, в котором та пытается его успокоить в лучших традициях оперы "Евгений Онегин": "Петруша, успокойся. // Ты тоже в этой колыбельке // Лежал и плакал. // Что ж с того? // Я всех вас по ночам качала // Да нянчила: // Тебя, улыбу, // Вагнера-крикуху, // Сопелку-Верди, // Мусоргского-плаксу. // Вы все сосали грудь мою." Мусоргский и его мир народной драмы показан во второй части оперы, которая протекает уже после смерти Розенталя, в ельцинскую эпоху. Место действия - площадь Трех вокзалов, где осиротевшие дети ученого бомжуют и подрабатывают музицированием, а местные проститутки выводят: "Приголубим бела лебедя, // Приласкаем ясна сокола. // Очи черные, руки нежные, // Губы жаркие, ненасытные! // На быстру любовь тороватые!" В проститутку Таню влюбляется 16-летний Моцарт, та отвечает взаимностью, но тут в дело вмешивается сутенер Кела, и начинаются вердиевские страсти. Дубль Верди, временами переходя от возбуждения на итальянский, встает на защиту влюбленной пары, разрывает подкладку своей старой куртки, вынимает отцовские золотые часы (заметьте, насколько все целомудреннее, чем в аналогичной сцене у Тарантино) и откупается от сутенера. Но без того, чтобы в финале все умерли, у Верди никак нельзя. Так что Кела подсыпает главным участникам оперы в водку крысиного яда. Однако это не финал. Последняя картина происходит в институте Склифосовского и посвящена тому, с кого началась их опера, - Моцарту. Он выжил, потому что в его генах сохранился иммунитет на ртуть, которой его в свое время уже травили и которая содержится в крысином яде. Моцарта, однако, это его воскресение совсем не радует и у него, в отличие от старших братьев, даже не получается как-то музыкально себя проявить - все только какие-то чужие перепевы.

Комментарии