Пока всеобщее внимание приковано к конфликтам в Европе и на Ближнем Востоке, в Карибском бассейне вызревает «старый-новый» конфликтный узел в виде очередной эскалации между США и Венесуэлой. В конце августа Трамп направил в регион группировку из восьми боевых кораблей, что было воспринято в Каракасе как эскалация в и без того напряженных отношениях с Вашингтоном. Возросшая активность американских военно-морских сил привела к тому, что и Венесуэла решила побряцать оружием. Венесуэльский лидер Николас Мадуро привел вооруженные силы страны в состояние повышенной боевой готовности и объявил о готовности защищать независимость страны любыми средствами.
Действия США в отношении Венесуэлы едва ли согласуются с их подходом в отношении других регионов мира. Отстаиваемый Трампом в ходе кампании 2024 года внешнеполитический подход заключался в ограничении американской вовлеченности в какие-либо конфликты и стремлении создать образ, прямо противоположный тому, который сформировался у Вашингтона в последние десятилетия: страны, готовой к военным интервенциям и даже крупным войнам во имя достижения целей, порой весьма абстрактных. Даже последняя военно-силовая акция против Ирана, в сущности, с самого начала преподносилась как миротворческая операция, в которой США нечего ловить за неимением конкретных интересов. И тем не менее, несмотря на скоротечность конфликта и изначально заявленную ограниченность поддержки Израиля, эта акция вызвала бурную критику в среде сподвижников Трампа: из числа видных деятелей движения MAGA военный удар по Ирану не покритиковал только ленивый — мол, был обещан умеренный изоляционизм или по крайней мере отсутствие новых войн, а руководители снова лезут на этот проклятый Ближний Восток. Действующему президенту пришлось лично проводить дисциплинарные мероприятия, чтобы успокоить свой электорат.
Ситуация с Венесуэлой, однако, складывается по-иному. Сама по себе отправка военно-морской группировки к берегам Венесуэлы напоминает времена правления Теодора Рузвельта, на которого нынешняя администрация любит равняться. Тогда, во время Второго Венесуэльского кризиса (1902–1903) Вашингтон также направлял к Каракасу флотилию боевых кораблей с целью надавить и на венесуэльское руководство, и на европейские державы, также угрожавшие Каракасу в связи с накопившимися у последнего долгами. Это акт вполне классической «дипломатии канонерок» сегодня не может не восприниматься не только в Венесуэле, но и во всем Западном полушарии с известной долей нервозности — брутальные интервенции под эгидой доктрины Монро там хорошо помнят все.
Впрочем, эта рифма с временами более чем столетней давности в какой-то степени проливает свет и на нынешнюю эскалацию. Давление на Венесуэлу и другие страны Карибского бассейна, которое оказывал президент Теодор Рузвельт, как раз и принято связывать с его знаменитой фразой о «большой дубинке»: «Говори спокойно, держа в руках большую дубинку, и ты далеко пойдешь». Проводя откровенно империалистическую политику, США тогда предпочитали опираться в большей степени на политико-психологическое давление, нежели на прямое применение военной силы.
Испытывающий к концепции «большой дубинки» большой пиетет Трамп, судя по всему, действует примерно в тех же категориях. Развертывание военно-морских сил сопровождается словесными интервенциями, которые вот уже несколько месяцев третируют венесуэльское руководство. Сам Трамп и его госсекретарь Марко Рубио откровенно называют президента Венесуэлы лидером наркокартеля, назначают награду за его поимку и выписывают ордер на его арест. Кажется, вот и пришел конец отказу от политики смены режимов — здравствуй доктрина Монро в самом ее жестком проявлении. Как еще трактовать действия, прямо направленные на делегитимизацию руководителя страны, — но нет, сам Трамп отрицает намерения по смене режима в Венесуэле, заявляя журналистам, что «речи об этом не идет». К вящему успокоению его сторонников.
Игра, затеянная Трампом в Карибском бассейне, пока — как и в других случаях — характеризуется количеством шума, превосходящим реальное положение дел. И, как и во многих других случаях, достаточно многослойна, имея в том числе сильно выраженный внутриполитический пласт. В последние месяцы администрация Трампа разворачивает свою собственную маленькую победоносную «войну» в Западном полушарии, направленную на борьбу с наркокартелями.
Наркотики — очень важная и чувствительная для США тема. Южная часть страны, особенно Калифорния, наводнена запрещенными веществам, в год от них умирает до 100 тыс. американцев, не говоря об огромном количестве связанных с этой проблемой социальных вызовов. Провозглашая сильное президентство, атакуя с помощью национальной гвардии лагеря беженцев и наводняя войсками столицу страны, чтобы снизить зашкаливающий там уровень преступности, Трамп не мог обойти и эту тему. Борьба с наркокартелями стала одним из важнейших предвыборных обещаний, а сейчас — одной из возможностей сохранить за республиканским большинством конгресс.
Однако бороться с наркокартелями — всё равно что бороться с тенью. Буквально развязав боевые действия против картелей в Мексике, администрация Трампа пока не смогла добиться ощутимых успехов. Зато режим Мадуро, в отличие от наркобаронов, в тень не спрячется. Фактически то, что происходит в последние дни, — это попытка перенести тяжесть борьбы с наркбизнесом на Венесуэлу, действительно ставшую одним из важных хабов производства и, что важнее, транспортировки наркотиков в США. Обвинения Мадуро в том, что он является главой картеля, — очевидное передергивание, однако в условиях санкций, экономических сложностей и социальной нестабильности Венесуэла действительно стала благоприятной средой для преступности и контрабанды. И обложенный американскими санкциями официальный Каракас вынужден с этим мириться — по меньшей мере в связи с необходимостью добывать откуда-то валюту, помимо так же поставляемой по серым схемам нефти.
Вероятно, более эффективным способом погасить активность наркобизнеса была бы нормализация отношений с Венесуэлой и способствование экономическому процветанию страны. Но тут администрация Трампа идет по проторенной дорожке — вначале создать проблему, а затем активно ее решать, при этом активно стреляя из пушки по воробьям.
Всё это отнюдь не означает, что Каракасу не о чем волноваться. Устроенные администрацией Трампа маневры симптоматичны, причем не только и не столько самим своим фактом, сколько внутриполитическим восприятием. За месяцы давления на Каракас ни республиканцы, ни находящиеся в оппозиции демократы, по сути, не подвергли критике или сомнению саму логику оказываемого давления — всё, в общем-то, правильно, и режим плохой, и то, что он рядом, тревожно вдвойне. Особенно характерна эта реакция на фоне ожесточенной критики игры мускулами в другом регионе — на Ближнем Востоке.
Историческая память о доктрине Монро налицо — в Западном полушарии США могут позволить себе гораздо больше, чем где-либо еще. Если эта точка зрения утвердится и станет частью осознанной политики, Южной Америке снова придется испытать на себе американский интервенционализм. И тут Венесуэла может оказаться только первой птицей.
Автор — доцент, заведующий лабораторией политической географии и современной геополитики НИУ ВШЭ
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
