«Я не вижу компаний, которые вернутся в нынешней геополитической ситуации»
Ни одна из западных компаний по доброй воле из России не уходила, заявил в интервью на ПМЭФ-2025 «Известиям» председатель правления ВТБ Андрей Костин. По его словам, это решение, принятое под давлением властей в Европе и США. И никакие компании в РФ не вернутся, пока эта политика не изменится. По словам Андрея Костина, санкционный ресурс против России почти исчерпан. Страна живет без заблокированных за границей резервов три года — по его мнению, они не нужны. Однако и шансы россиян получить обратно замороженные инвестиции пока не видны — придется ждать отмены или смягчения рестрикций. В интервью Андрей Костин также назвал вредным нынешнее укрепление рубля и призвал «отруливать».
«Я не сторонник того, что санкции или конфликт с Западом — это хорошо»
— Одно из ключевых событий форума — дискуссия между главами ЦБ и Минэка о перспективах экономического роста. Впрочем, «Ода к радости», с которой Эльвира Набиуллина недавно сравнила ситуацию в экономике, сегодня звучала нечасто. Каковы прогнозы?
— Пока говорить о рецессии рано, но жесткая кредитно-денежная политика неизбежно замедлит экономический рост. Вряд ли удастся достичь 3% или 4%, вероятнее около 1–2%. Высокая ключевая ставка хороша, когда ее применяют на короткой дистанции. Длительное сохранение на высоком уровне ведет сначала к плавной просадке, потом эта просадка может быть и более жесткой.
Важно внимательно отслеживать динамику инфляции, состояние бизнеса и финансового сектора. Пока ситуацию нельзя назвать критической, хотя многие компании переживают тяжелые времена: большая часть доходов уходит на обслуживание долга, а не на развитие. В этом плане ситуация достаточно трудная. Но поживем — посмотрим. Центральный банк занял довольно четкую, ясную позицию и считает, что он справится с ней. Давайте посмотрим на это еще какое-то время, дадим поработать. До конца года мы вполне можем еще выдержать эту политику и посмотреть.
Центральный банк уже дал сигнал — пусть он пока очень скромный, 1 п.п. мало на что влияет в практической работе, всё равно ставки безумно высокие. Но тем не менее сигнал рынку дали: регулятор готов рассматривать сценарий более низких ставок.
Инфляция сейчас, по словам Эльвиры Набиуллиной, даже лучше прогнозов ЦБ. Поэтому я бы не паниковал, а посмотрел бы, как экономика дальше будет работать.
— Регулятор также говорит, что прежняя модель экономического роста себя исчерпала, нужны новые. Министр экономики отмечает, что это не должно быть революционно. И все очень осторожно обходят тему, как должен выглядеть новый подход. У вас есть понимание, какая должна быть модель?
— Похоже, переход к новой модели уже идет — прежде всего через цифровизацию экономики. На форуме были подписаны важные соглашения в этой сфере, направленные на создание собственных продуктов. Вообще, технологии российских банков значительно опережает банки европейские и точно не уступает американским. Однако у нас нужно увеличивать внутреннее производство и потребление.
Например, вчера мы запустили здесь новый этап широтной магистрали — это будет очень важная артерия в Питере. Однако я смотрю на строительную технику — и у меня слезы. Раньше была японская, американская, а сейчас она вся китайская. При этом бульдозер или экскаватор — это не сверхсложная техника. Почему экономика не может ее производить, обеспечивая таким образом рост потребления? Спрос-то на это есть.
Сейчас экономика вынужденно пересматривает традиционные модели, включая финансовую систему. Мы отказываемся от доллара, и это важный этап. Я не сторонник того, что санкции или конфликт с Западом — это хорошо. Однако не мы это начали. Сейчас мы увидели некоторые проблемы гораздо ярче, чем когда страна гоняла нефть и покупала любую импортную технику. Поэтому я бы не делал апокалиптических прогнозов и фокусировался бы на тех задачах, которые стоят перед нами сегодня.
«Ни одна из западных компаний по доброй воле из России не уходила»
— В последние месяцы более-менее активно идут переговоры между Россией, США и Украиной, и на этом фоне появляются новости, что американские компании готовы вернуться в РФ. На ваш взгляд, сколько иностранных компаний может действительно вернуться в этом году и какие это могут быть компании?
— Я встречался за эти три года с целым рядом представителей компаний — американских, европейских. Могу сказать так: ни одна из западных компаний по доброй воле из России не уходила. Это не было решение, обоснованное экономически, это было решение, принятое под давлением политической власти в Европе и США. И никакие компании к нам не вернутся, пока эта политика не изменится. Европейская и не думает меняться, а американская сторона пока в раздумьях — с ее стороны новых санкций нет, жесткого нажима на третьи страны нет. Похоже, что Трамп и его администрация пока раздумывают, куда дальше пойти.
Пока я не вижу компаний, которые могли бы вернуться в Россию в нынешней геополитической ситуации.
— А иностранные банки все-таки будут уходить?
— Они не спешат уходить, но всё зависит от политического давления. Если его нет, банки готовы работать, даже несмотря на ограничения по выводу прибыли — они надеются когда-нибудь получить эти средства. Однако некоторые банки, такие как UniCredit, сталкиваются с давлением.
«Мы живем без резервов три года — я считаю, они не нужны»
— Одна из тем, которая неизбежно связана с санкциями, — это возвращение российских резервов. Как вы считаете, стоит ли этого ждать?
— Мы живем без резервов три года — я считаю, они не нужны. В 2009 году резервы использовали для стабилизации курса рубля. А сейчас вообще не вижу необходимости.
Что изменилось от того, что резервов стало в два раза меньше? Да ничего. Хотя это, конечно, просто воровство, грабеж, и это невозможно обосновать международными законами.
— А активы российских инвесторов тоже вряд ли вернут?
— Пока вероятность крайне мала. Россия предлагала схему обмена активов, но после октябрьских санкций 2024 года США и ЕС ужесточили правила. Теперь для таких операций требуется одобрение регуляторов, включая OFAC, что делает процесс практически невозможным из-за его масштабов. Остается только ждать отмены или смягчения санкционного режима. Тогда и западные инвесторы смогут получить свои активы и доходы за эти годы в России, и россияне — свои вложения за рубежом.
— Как вы оцениваете ситуацию с использованием внутренних резервов? Я имею в виду те деньги, которые сейчас хранятся на депозитах.
— Объем средств на депозитах продолжает расти и к концу года может достичь 65 трлн рублей. Однако эти деньги используются. Знаете, как в том анекдоте: кусок сала переносишь из одного холодильника в другой, а жирок остается. Банки активно размещают эти деньги в виде кредитов и инвестиций в ценные бумаги.
«Сейчас стоит задача создать альтернативную финансовую систему Глобального Юга»
— Если мы говорим про ценные бумаги, может быть, поддержите то, что предлагает Минфин, — масштабную приватизацию с использованием IPO?
— Я всегда поддерживал приватизацию. Приватизация могла бы стать эффективным инструментом, но для этого требуются серьезные решения. Государству нужно пересмотреть подход к активам, которые сейчас считаются неприкосновенными. Без этого масштабных поступлений от приватизации ждать не стоит. Кроме того, интереснее приватизировать, когда в стране раскручивается фондовый рынок. А без участия иностранных инвесторов его рост затруднен. Опыт ведущих финансовых центров, как Нью-Йоркская биржа, показывает: привлекать капитал нужно глобально. Там деньги арабов, китайцев, кого только нет, и нам тоже нужно к этому стремиться.
Интерес со стороны арабских инвесторов уже заметен — их представители активно участвуют в российских форумах. Однако для масштабных вложений нужны новые финансовые инструменты. Я встречался с одним из руководителей очень крупного арабского фонда, он говорит — почему бы вам не выпустить ценные бумаги БРИКС? Такие возможности есть, но нужно внимательнее этим заниматься. Сейчас стоит задача создать альтернативную финансовую систему Глобального Юга. А без запуска глобальных финансовых центров это невозможно.
— Разговоры об этом идут уже давно, но подвижек пока нет — почему?
— России необходимо развивать эти направления — создавать альтернативы доллару, евро и западным платежным системам вроде SWIFT. Для нас небезопасно работать на западных биржах, потому что доллар становится оружием. И Трамп это понимает, он неоднократно говорил, что хочет предотвратить уход других стран от доллара. Даже союзники США, такие как Япония, начали сокращать вложения в американские казначейские облигации.
Мировая экономическая карта меняется: центры влияния и капитала распределяются уже более равномерно, смещаясь в сторону Глобального Юга. И, конечно, должно последовать и создание необходимых финансовых инфраструктур.
«После 28 тыс. ограничений что Запад может сделать — ввести еще пять?»
— Весной мировые рынки встряхнули пошлины Трампа. Как вы считаете, как это может отразиться на России и следует ли нам включиться в эту гонку протекционизма?
— Новые пошлины США в меньшей степени затрагивают Россию. Санкционный режим — это и так самый жесткий торговый барьер. Ограничения коснулись нефтяного экспорта, логистики и многих других сфер.
Однако глобальные торговые конфликты могут ударить по экономике Китая — одного из ключевых потребителей российских ресурсов. Это создаст косвенные риски для РФ, учитывая ее зависимость от экспорта. Проблемы глобальной экономики никогда нашей стране не помогали. Например, в 2008 году РФ объявляла себя «тихой гаванью», но уже через год столкнулась с падением ВВП на 8%.
Сейчас ситуация несколько иная: Запад максимально ограничил закупки российских энергоресурсов, что снизило зависимость от этих рынков. Здесь мы в каком-то смысле точно «тихая гавань». Санкционный ресурс против России тоже во многом исчерпан: после 28 тыс. ограничений что Запад может сделать — ввести еще пять?
— В последнее время рубль укрепляется. Видите ли вы в этом риски?
— Укрепление рубля сейчас вредное — нужно отруливать. Оптимальный курс — это 90–100 рублей за доллар. Я думаю, что мы сейчас зря продаем валюту и искусственно поддерживаем сильную нацвалюту.
Цены на нефть выросли из-за ближневосточного конфликта, что дополнительно поддерживает рубль. Однако большинство аналитиков сходится во мнении, что к концу года курс может вернуться к отметке 90 руб./$. А для сбалансированности бюджета более комфортным был бы уровень около 100 рублей.
«С ростом цен в 40% было бы тяжело, а инфляция в пределах 10% — это красота»
— Трехкратная корректировка дефицита бюджета — это серьезно?
— Конечно серьезно. Сейчас часто говорят, что если не принять меры, то инфляция может подскочить в разы. С ростом цен в 40% было бы тяжело, а инфляция в пределах 10% — это красота.
— Президент поставил сложную задачу — удвоить капитализацию фондового рынка к 2030 году. Как вы считаете, достижимо ли это? И что для этого нужно сделать?
— Можно ввести некоторые меры, например расширить возможности пенсионных фондов по инвестированию в ценные бумаги. Однако без притока денег из-за рубежа достичь удвоения фондового рынка будет трудно.
Исторически рост российского рынка во многом обеспечивался зарубежными инвестициями. Несмотря на успехи в создании собственной инфраструктуры и переход на размещение ценных бумаг внутри страны, международные инвесторы играли значительную роль. Поэтому в этом направлении нужно работать.
Нужно принимать и какие-то меры, чтобы стимулировать российских инвесторов. Я сам в последние годы часто ругал своих сотрудников, когда обнаруживал, что очень много хитрых ценных бумаг были проданы людям, которые не имели квалификации для этого. Человека нельзя считать квалифицированным инвестором, если у него много денег.
Для большинства граждан банковские депозиты остаются оптимальным способом сохранения средств. У нас здоровый банковский сектор — за последние годы практически ни у кого не отбирают лицензии и никто не попадает под санации.
— Еще один вопрос в завершение нашей беседы. Эльвира Набиуллина с легкой руки наших коллег ввела новую оценку состояния экономики в музыкальном формате. Вы неожиданно предложили оценку работы прогнозистов в виде щелбанов. Кому вы готовы отвесить щелбаны, раз ЦБ всё же опустил ключевую?
— Я запретил своим сотрудникам прогнозировать ключевую, потому что ставка — это не прогноз. Ее определяют конкретные люди, конкретный совет. Придет пятница — и узнаете.
Я где-то сказал, что не мог представить себе, что мой заместитель будет мне щелбаны бить. Поэтому довольно смело и предложил этот спор. После снижения ставки я поставил ему виртуальные щелбаны.
