Быстрый и внезапный коллапс правительства Башара Асада в Сирии открыл новые возможности для соседей Дамаска. Особую прыть ожидаемо проявляет Турция, увидевшая в смене сирийского режима не только шанс решить в свою пользу застарелый конфликт с курдами, но и добиться возрождения забытых ранее экономических проектов.
Один из них — катаро-турецкий газопровод, который должен был начинаться на нефтегазовом месторождении Северное (Южный Парс) и через территорию Сирии снабжать Турцию и страны ЕС газом. Проект обсуждался с начала 2000-х, однако бескомпромиссная позиция правительства Асада привела к тому, что к 2009 году он был свернут, а все попытки урезонить официальный Дамаск (воздействуя в том числе через заинтересованных в проекте арабских партнеров, Саудовскую Аравию, Иорданию и Ирак) потерпели неудачу.
Тогда Сирия сделала выбор в пользу иранских «транзитных» предложений, и Турция потеряла возможность лоббировать свое видение схем поставок. Теперь же у Анкары появился шанс на реванш. На это намекают и аналитики Фонда политических, экономических и социальных исследований (SETA), де-факто подконтрольного президенту Эрдогану. Они допускают, что турецкие власти в ближайшее время могут возобновить проект транспортировки газа при содействии недавно сформированного правительства спасения Сирии.
В случае успеха Турция станет крупнейшим газовым хабом для Европы, а катарский газ в больших объемах хлынет на европейский рынок, закрыв тем самым «эпоху зависимости» Брюсселя от Москвы в энергетическом секторе. По крайней мере, такую картину рисуют аналитики SETA; им вторят и крупнейшие СМИ Турции.
Насколько жизнеспособен такой сценарий в условиях текущей нестабильности? С одной стороны, ключевые бенефициары проекта — Турция и Катар (а также отчасти страны ЕС) — получают то, что хотят: возможность беспрепятственно поставлять и получать газ по трубопроводу. Турция получает серьезный рычаг влияния на региональную политику и укрепляет роль «связующего звена» между Европой и Ближним Востоком.
Катар также не останется внакладе от реализации подобного проекта. Доха видит в проекте возможность диверсифицировать цепочки поставок и попутно расширить влияние на европейском (а в перспективе — и на мировом) рынке энергоресурсов. Катар ставит перед собой амбициозную задачу: захватить четверть мирового рынка газовой энергетики к 2030 году, и возрожденный проект газопровода вполне может сыграть роль «ступеньки» на пути к достижению поставленной цели.
С другой стороны, катарские власти продолжают держать в уме факт, что поставка СПГ морскими судами является более гибким и удобным с точки зрения логистики вариантом поставок энергоносителей. Доха пока не планирует отказываться от «газового флота» и, более того, планирует к концу десятилетия нарастить объемы поставок СПГ морем в несколько раз, закрепившись в качестве глобального лидера. В данном контексте развитие сухопутных газовых маршрутов рассматривается скорее как смежный проект. К тому же, как показал опыт взаимодействия Катара и европейских стран по «газовому» вопросу в первые полтора года после начала конфликта на Украине, искать компромисс с «евросемьей» Дохе по-прежнему сложно.
Что касается вчерашней вооруженной оппозиции, здесь проект рассматривается как инструмент укрепления международного престижа. Для главы «Хайят Тахрир аш-Шам*» (ХТШ, организация признана террористической и запрещена в РФ. — «Известия») Абу Мухаммада аль-Джулани (который после захвата власти предпочитает использовать свое настоящее имя Ахмед аль-Шараа), стремящегося сохранить контроль над политической системой Сирии и попутно избавиться от «террористического флера», проект газопровода вполне может стать «счастливым билетом». Своевременное включение в инициативу позволит обнулить прошлый негативный опыт взаимодействия с Анкарой, повысить уровень международной поддержки и заодно закрепить гарантии безопасности для лидера ХТШ* — особенно на фоне участившихся попыток оппонентов в лице Сирийской национальной армии (СНА) найти повод для его низложения и вытеснения за пределы большой политики.
Европейские же лидеры пока не спешат комментировать перспективы возвращения катаро-турецкого газопровода в повестку. Для европейских столиц куда более актуальным остается предотвращение новой волны миграционного кризиса, который рискует спровоцировать смена власти в Дамаске. При этом ждать критики со стороны Брюсселя не стоит — Европа не может побороть острые проявления «санкционного энергокризиса», а потому позитивно встретит любые предложения по расширению круга поставщиков. Особенно в случае, если конечным поставщиком ресурсов будет выступать союзник по НАТО и партнер по диалогу в рамках «Большой Европы».
Вместе с тем катаро-турецкий газопровод рискует вновь перекочевать в разряд «воздушных замков». У проекта хватает слабых мест, которые в условиях политической нестабильности в Сирии ощущаются только сильнее.
Одна из таких уязвимостей — неустойчивость новых сирийских властей. Помимо внутреннего межфракционного соперничества вчерашняя вооруженная оппозиция сохраняет трения с курдскими и друзскими общинами, а также проиранскими милиционными отрядами — каждая из этих сил способна в случае ущемления своих интересов создать очаг напряженности в зоне будущего строительства и тем самым застопорить работы.
Аналогичная угроза исходит и со стороны Израиля. Государство продолжает наращивать военное присутствие в сирийских провинциях Даръа, Эс-Сувейда и Эль-Кунейтра, создавая угрозу занять и территории, по которым могут пройти газовые магистрали. Особенно с учетом того, что израильские власти особо не скрывают намерения продвигаться вглубь сирийских регионов, исходя из собственной «проактивной обороны».
Кроме того, смена собеседников в Дамаске (даже при условии стабильности новых государственных институтов) не снимает с повестки ключевое препятствие — общую дороговизну проекта. Несмотря на то, что цены на СПГ в странах ЕС продолжают бить рекорды и в силу нестабильности цепочек поставок будут оставаться на высоком уровне еще несколько лет, первое время газопровод будет работать «в минус». И для европейских стран, которым необходимо замещать российские энергоносители уже сейчас, в краткосрочной перспективе, ожидание реализации проекта не выглядит экономически оправданным.
Проект несет угрозу и национальной экономике Турции — особенно с учетом того, что Анкара, судя по всему, планирует представить данный газопровод как «триумф национальных интересов» и забрать на себя значительную часть нагрузки. А заодно лишить таким образом Доху потенциального финансового рычага давления на себя при дальнейшем обсуждении других региональных вопросов. Вместе с этим в Турции продолжает увеличиваться риск дефолта, и добавление дополнительной нагрузки на национальный бюджет в таких условиях, вероятно, окажется фатальным.
Как бы ни было, возобновление — с подачи лояльного президенту Эрдогану аналитического центра — общественной дискуссии о возрождении катаро-турецкого газопровода при участии новых сирийских властей призвано в том числе проверить готовность мирового сообщества к такому повороту событий.
Автор — востоковед, консультант программы «Перспективы и потенциал сотрудничества России с государствами Персидского залива в вопросах глобальной безопасности и высоких технологий» (ПИР-Центр)
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора