Неправильные пчелы: почему «слабость» БРИКС является его преимуществом
Состоявшийся на текущей неделе в Казани саммит БРИКС вызвал противоречивую реакцию на Западе. С одной стороны, эксперты и СМИ признают провал политики изоляции России и невозможность дальнейшего игнорирования того, что в системе международных отношений утвердился новый влиятельный игрок. С другой стороны, наблюдатели указывают на неоднородность и «аморфность» БРИКС, что якобы свидетельствует о неустойчивости организации. Почему это не так, рассказывают «Известия».
Гибкость формата
БРИКС изначально создавался как площадка для диалога. Подчеркивалось, что формат объединения не навязывает, не принуждает и не контролирует своих членов. Ее цель заключается в ускорении экономического развития посредством стимулирования взаимовыгодного сотрудничества. Как сказал по этому поводу вице-премьер Сербии Александр Вулин, «в БРИКС от вас ничего не просят, а предлагают совершенно новый мир». Как следствие, члены организации имеют куда большую свободу для маневра и выбора, нежели участники традиционных экономических или политических блоков или G7, с которой БРИКС часто, хотя и не совсем корректно сравнивают. Проще говоря, этот формат позволяет решать задачи и создавать совместные проекты вне зависимости от противоречий — даже принципиальных.
В динамично изменяющихся условиях это дает значительные преимущества в выборе средств реагирования на любые международные вызовы. Для многих государств БРИКС — это вообще первая в их истории возможность влиять на глобальные процессы, при этом не ограничивая себя идеологическими и экономическими обязательствами. Этим обстоятельством и объясняется столь быстрое расширение состава участников и увеличение числа желающих стать членом клуба. Как сказал в интервью Le Figaro французский политолог Жозеф Маила: «Это не коалиция, не альянс, не союз. Это пространство, где есть возможность представлять свои интересы и играть на всех досках одновременно».
В то же время, как отмечает профессор кафедры прикладной политологии ГАУГН Владимир Кротков, со временем БРИКС также приобретет определенный уровень устойчивости.
— Основная проблема современных международных отношений — кризис ее институтов. Поэтому постоянно поднимается вопрос об их реформировании. БРИКС в этом смысле представляет собой попытку отдельных акторов сформировать отдельный диалог и показать вектор необходимого развития. Следующий шаг — создание конкретных протоинститутов, например, финансовых инструментов взаимодействия, устойчивые торговые преференции, соглашения в области безопасности и тому подобное. Впоследствии, я думаю, БРИКС приобретет более устойчивую институциональную форму, — считает эксперт.
Не блок, не союз, не альянс
Экс-председатель Мюнхенской конференции по безопасности Вольфганг Ишингер в колонке для The New York Times грустно иронизирует, как несправедлив тот факт, что европейцам не дают возможности голосовать на выборах президента США. «Разве можно нас за это винить? Многие в Европе разумно считают, что то, кто займет Овальный кабинет, имеет решающее значение для благополучия и безопасности континента». Безальтернативное американское лидерство, в том числе в структурах «евроатлантического единства», для многих теперь повод для открытого раздражения. Однако именно в таком виде продолжают существовать западные институты, созданные в годы блокового противостояния. Более того, например, Европейский союз с начала 90-х всё больше из исключительно экономического объединения превратился в политическую структуру, и Брюссель продолжает требовать для себя большей власти и жесткости иерархии. И это тоже всё больше раздражает многих европейцев.
Антигегемонизм БРИКС и отсутствие гегемона внутри этого объединения — огромное его преимущество, подчеркивает эксперт клуба «Валдай», заместитель директора ЦКЕМИ НИУ ВШЭ Дмитрий Суслов.
— Да, здесь меньше единомыслия и сложнее координация. На сегодняшний день США в своем лагере — однозначный гегемон, причем их отрыв от своих союзников продолжает увеличиваться. Американская экономика сейчас растет, европейская и японская — стагнирует, во многом, кстати, благодаря политике самого Вашингтона. Пока ничего не располагает к тому, что ситуация изменится, — констатирует собеседник «Известий».
Еще одним важным обстоятельством является и то, что БРИКС не является альтернативой чему-либо и создан не для блокового противостояния, но возник как естественный этап развития международных отношений. По мнению старшего научного сотрудника кафедры сравнительной политологии факультета политологии МГУ им. М.В. Ломоносова Натальи Емельяновой, идентифицировать БРИКС исключительно как антизападную коалицию в корне неверно.
— Это организация, формирующая новую глобальную повестку и задающая основные контуры будущего. Такие, как признание равной значимости различных центров мира, уход от централизованного характера принятия политических решений глобального характера, приведение международных наднациональных регуляторов в соответствие с реальными потребностями глобального развития, в том числе с учетом голоса стран Глобального Юга, — подчеркивает эксперт.
Глобализация без глобализма
БРИКС объединяет государства, с одной стороны, признающие глобализацию во всех ее измерениях как этап цивилизационного развития, с другой — с разной степенью отрицания относящиеся к глобализму. Фактически речь идет о национальных элитах, готовых к сотрудничеству с наднациональными институтами, но не готовыми передавать в их распоряжение собственный суверенитет. В этом смысле собранная в разгаре холодной войны G7 была изначально призвана регулировать и унифицировать экономические отношения среди ее участников, а в 90-е превратилась в политический союз, знаменовавший собой еще и глобальное лидерство либеральных демократий. На данный момент Группа семи (дополненная председателем Еврокомиссии и руководителем текущей страны-председательницы ЕС) состоит из представителей политических сил, изначально продвигающих идеи глобализма, будь то макронисты, или британские лейбористы, или Джорджа Мелони, которая вынуждена в известной степени адаптировать свою политическую стратегию под консолидированную «линию партии».
БРИКС и Группа семи отличаются фундаментально, констатирует Дмитрий Суслов.
— В G7 — экономическое оформление западного блока, поэтому его участники настолько однородны в смысле политического устройства. Философия БРИКС — противодействие однополярности, воплощение разнообразия, где сотрудничают друг с другом абсолютно разные по своим цивилизационным и экономическим особенностям страны. Пример Индии и КНР, которые, несмотря на противоречия, продолжают наращивать объемы торговли, в этом смысле очень показателен. Привлекательность БРИКС как раз и заключается в том, что это разнообразие не является препятствием для кооперации. Глобализация используется для усиления взаимодействия, но не подразумевает вестернизацию, продвигать которую быа призвана G7. Подход «семерки» заключался в том, что результатом и индикатором ее работы являлась трансформация остальных стран под единую западную модель, — отмечает эксперт.
