Национальный съезд Республиканской партии 15 июля официально выдвинул Дональда Трампа кандидатом в президенты США. Событие ожидаемое, если не рутинное: 95% делегатов за Трампа. Единственной интригой было обнародование имени кандидата в вице-президенты. Им стал сенатор от Огайо Джеймс Дэвид Вэнс, избранный в конгресс лишь в 2022 году.
В иных обстоятельствах это выдвижение могло бы стать большой политической сенсацией: молодость (всего 39 лет) и неопытность делают его неочевидным выбором, скорее приложением к Трампу и его политическому бренду, а не его усилением. Однако произошедшее за день до этого покушение на главного республиканского кандидата во многом затмило и сам конвент, и принятые на нем решения. И в то же время превратило его из ритуального действа в событие с претензией на историческое.
Конвенты главных американских партий традиционно редко отличаются содержательностью — отлаженная политическая машина делает их лишь вершиной массивных пирамид, в основании которых лежат праймериз на уровне штатов с последующим отсевом кандидатов (кто-то не нравится избирателям, кто-то — донорам, а кто-то — партийным функционерам). В итоге конвенты, как правило, лишь утверждают оформившуюся в результате долгого процесса пару кандидатов (президент и вице-президент). По степени ритуализированности это событие мало отличается от съездов КПСС брежневской эпохи. В американских условиях это, как правило, превращается в достаточно беззаботный фестиваль-митинг, на котором партийные активисты со всей страны могут посудачить перед началом финальной стадии президентской гонки.
Собравшиеся 15 июля в Милуоки люди напоминали что-то среднее между фестивалем, военным лагерем и революционным заговором. Слово «борьба» (fight), брошенное Трампом после покушения в качестве призыва своим избирателям, слышалось почти в каждом выступлении. Неудавшееся покушение отмобилизовало республиканских активистов и уже сделало Трампа не просто лидером, а практически главнокомандующим армии, готовой, вероятно, идти на новый штурм Капитолия, если потребуется.
Консолидация и цементирование республиканцев вокруг Трампа, возможно, — один из главных результатов и неудавшегося покушения, и всей длительной кампании последних месяцев. Несмотря на то что с 2016-го Трамп оставался самым популярным республиканским политиком, его отношения с партией, прежде всего с ее верхушкой, всегда были сложными — истеблишмент с трудом принимал скандального и плохо управляемого политика-непрофессионала. Предательство вице-президента Майкла Пенса, осудившего начальника, после того как сторонники Трампа ворвались в Капитолий, в сущности, отражало общее отношение республиканского истеблишмента к своему, как тогда казалось, уже бывшему лидеру.
Решение Трампа остаться в политике, по сути, создало предпосылки для партийного раскола. Такое уже случалось — например, раскол Республиканской партии в 1912 году, связанный с повторным выдвижением в президенты Теодора Рузвельта. Тогда партийная верхушка отказала популярному, но неуправляемому кандидату в поддержке. Результатом стал раскол республиканцев и, по сути, самовыдвижение Рузвельта. В итоге республиканцы проиграли, но Рузвельт — к позору партийных боссов — сумел набрать больше голосов, чем официальный, мейнстримный кандидат «слонов» Уильям Тафтс.
Памятуя об этих событиях, в наши дни республиканский истеблишмент действовал более осторожно. Неоднозначные результаты выборов в конгресс в 2022 году стали поводом для внутрипартийной кампании против Трампа, осенявшего своим брендом электоральную кампанию республиканцев. Часть республиканских лидеров мнений стали открыто выражать поддержку губернатору Флориды Рону Десантису как вероятной альтернативе Трампу. Чтобы пресечь покушение на свое лидерство и закрепить за собой статус главного кандидата, Трампу пришлось объявить о начале президентской кампании аж 15 ноября 2022 года — безумно рано по меркам американской политики.
Впоследствии Десантис «сдулся», оставив недругам Трампа мало возможностей сместить его с помощью сильной альтернативы. Упорное сохранение Никки Хейли в гонке на праймериз, имело, по-видимому, ту же природу. Популярностью среди избирателей она не пользовалась, но сохранялась надежда на «выбивание» Трампа судебными процессами, и нужен был готовый, одобренный верхушкой кандидат.
Полное доминирование Трампа на праймериз, кажется, сняло вопрос о лидерстве в республиканском лагере. Однако неудавшееся покушение аккурат перед началом конвента вмиг удвоило его политический и моральный капитал. По сути, мы можем наблюдать завершение процесса «трампификации» Республиканской партии и ее условное превращение в партию вождистского типа. Выбор вице-президента как нельзя лучше отражает эту тенденцию — рядом с Трампом больше не может быть «человека от истеблишмента» или вообще сколь-либо самостоятельной фигуры. Только трампист, полностью обязанный ему своей политической карьеру и безоговорочно поддерживающий своего босса.
Для Америки это опять же не ново — вождизм, если это слово вообще применимо к не отличающимся организационной дисциплинированностью американским партиям (возможно, более адекватный термин — «устойчивое лидерство») — возникал в них и раньше. Можно вспомнить Эндрю Джексона и джексонианских демократов — с ним Трампа нередко сравнивают. Или Уильям Брайан, трижды выдвигавшийся в президенты и трижды проигравший, тем не менее остававшийся безоговорочным кумиром и лидером демократов на протяжении полутора десятилетий. Более удачный пример — Франклин Рузвельт, выдвигавшийся четыре раза и все разы выигравший.
Характерно, что каждое такое устойчивое лидерство, возникавшее внутри вообще-то построенных на антилидерских принципах американских партий, возникало в кризисных обстоятельствах перестройки партийных систем. Причем та партия, которая шла от боссизма (власти истеблишмента) к вождизму (повестку определяет лидера), как правило, имела больше шансов стать доминирующей политической силой либо, по крайней мере, оказать большее влияние на процесс политической трансформации Америки.
То, что сегодняшняя политическая борьба идет за определение траектории этой трансформации (а отнюдь не за сохранение «всё как есть»), уже стало политической аксиомой. Трампификация Республиканской партии в этом смысле — важный тренд, который делает эту политическую силу более состоятельной для проведения внутренних реформ (выдвигаемые лозунги при этом имеют вторичное значение).
На фоне объединившихся вокруг Трампа республиканцев Демократическая партия не успела перестроиться, оставшись «партией боссов» (можно сказать — «партией мирного времени»). В результате в критический момент она буквально разваливается изнутри, мечась между привычным и «согласованным» кандидатом-президентом и попыткой найти ему замену из-за явной некондиции.
С учетом сакрализации своей фигуры и с безоговорочной поддержкой республиканской Америки Трамп имеет прекрасные (почти безоговорочные, если не выпорхнет «черный лебедь») шансы на победу. Более того, политический капитал теперь позволит ему долгое время оставаться духовным лидером республиканцев и по истечении своего второго срока. А значит, направлять транзит власти к новому поколению «слонов» (читай — «назначить» следующего кандидата).
Судя по всему, Трамп прекрасно чувствует эти тенденции, о чем говорит его неожиданно спокойная реакция на покушение. Проигрывающий Трамп 2020 года уходил, обвиняя оппонентов в преследованиях, фальсификациях и конституционном перевороте. Побеждающий Трамп 2024 года на удивление молчалив, а его речь на конвенте, судя по сообщениям, рефокусирована на национальное объединение и мир. Это может стать отправной точкой к попытке переформатироваться из «лидера белого меньшинства» в общенационального президента. Или, по крайней мере, в президента с достаточным уровнем легитимности, чтобы провести обещанные реформы. Получится ли — будем наблюдать.
Автор — доцент, заведующий лаборатории политической географии и современной геополитики НИУ ВШЭ
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
