У нас сложилась традиция ожидать изменений после определенных рубежных дат: выборов президентов или парламентов, проведения саммитов, личных встреч глав государств. Это выгодно подавать в медийной сфере — возникает ощущение сенсации. Именно так сейчас журналисты освещают саммит G20 на Бали, комментируя таким образом будто уже достигнутые некие неформальные консенсусы между США, Россией и Китаем по поводу деэскалации напряженности.
Штаты встали перед угрозой потери глобального лидерства в связи с СВО России на Украине и жесткой позицией Пекина по тайваньскому вопросу. Уровень конфликта рвется за пределы управляемости, а никто пока не готов к непредсказуемому изменению статус-кво. В российском экспертном сообществе активно обсуждается якобы имеющееся согласие ведущих мировых игроков несколько подморозить ситуацию и сделать это на Бали.
В реальности политическая конфигурация намного сложнее. Для США G20 — это место демонстрации их лидерства и возможность изменить намерения Китая. Штаты считают, что они уже изменили баланс сил в свою пользу: Европа подчинена, вытеснение США с Тайваня и Украины предотвращено, внутренняя победа над республиканцами почти достигнута. Теперь пришла очередь решать вопрос с КНР, и решать его именно в увязке с Россией.
При этом США всё делают пакетно, это стиль американской дипломатии. Именно поэтому Вашингтон распространяет тезис о том, что РФ показала предел возможного и Китаю не стоит особо на нее рассчитывать, а лучше пойти на согласие с позицией США.
Перед саммитом они внезапно сменили тон и заговорили примирительно в адрес Москвы. Все расценили это как поощрение к следующим шагам, первые из которых якобы уже сделаны негласно. Джо Байден предупредил союзников о том, что не стоит устраивать России демонстративную обструкцию. Генсек НАТО Йенс Столтенберг говорит о недопущении недооценки РФ, контролирующей значительную часть Украины.
Некоторые СМИ у нас расценили это как попытку помочь спасти лицо российской делегации. Такие вещи обычно делаются в обмен на некие уступки, потому журналисты и напряглись, теряясь в догадках, что бы это значило. Ведь в переговорной практике комплименты обычно делаются в качестве моральной компенсации проигравшей стороне, которую перед этим ободрали как липку.
На самом деле на Бали сталкиваются три переговорные школы — американская, дальневосточная и русская. Все три стороны ведут жесткий переговорный торг: публично позиции объявлены бескомпромиссно, по сути дела, это ультиматумы. Но если бы не было закулисной торговли, на Бали никто бы не поехал. Использовать площадку форума для обмена ультиматумами глупо, это можно сделать через пресс-секретарей МИДов и через официальные СМИ.
Объявление позиций — это лишь фиксация старта. Лидеры демонстрируют силу и непреклонность. Каждая сторона пытается добиться от другой уступок в обмен на ничего. При этом сохранить лицо перед избирателями, союзниками и оппозицией. Поэтому на предварительные жесткие заявления сторон нужно реагировать как на обязательный ритуал.
Китай понимает: если он реально откажется от поддержки России, то ослабит свою геополитическую позицию и с ним расправятся после того, как покончат с РФ. И потому вряд ли он пойдет на уступки. Тем более что пятую колонну Си Цзиньпин лишил ресурса, проблему микрочипов Китай решит в ближайшие год-два, вытеснить его из мировой экономики без самоубийственных последствий для Запада невозможно. Си здесь в более сильной позиции, чем Байден. Китайский лидер может позволить себе сидеть и ждать более выгодных предложений — дальневосточный подход всегда нацелен на переговорный марафон.
США в более трудном положении. Они как бы на растяжке. Если бы Штаты уже продавили Китай, то смогли бы давить этим на Россию. И наоборот. Для продавливания России им надо подавить Китай. Но делать это американцам приходится одновременно.
Проблема США также в том, что им надо делать всё максимально публично и сохранять лицо. Но чтобы Китай и Россия им в этом подыграли, надо давать что-то взамен. Давать ничего не хочется — не дело гегемона меняться с вассалами. Закончить саммит декларациями без результата — это продемонстрировать слабость. И такая вероятность очень велика, поскольку национальные интересы трех держав коренным образом не совпадают.
На Западе осознают соблазн посчитать Россию «уже не игроком». Там умеют отличать пропаганду от реальности. Байден, говоря Си: «Россия уже не игрок», понимает, что выдает желаемое за действительное. И китайский лидер всё прекрасно понимает. Эти слова сказаны не для него, а для прессы — с передачей их российскому обществу. И заявление Столтенберга — это сигнал о том, что с Россией всё далеко не так просто, как Америке хочется показать.
Попытка ультиматумов Владимиру Путину — это психологическое давление на российские элиты, дескать, сдавайтесь, игра сделана. Принимайте наши условия, убирайтесь отовсюду, и будет вам секвестр санкций, и, так и быть, не объявим вас военными преступниками. В вашем положении и это хорошо. «А какое наше положение? — спрашивают россияне. — Вы уже нас разгромили? Где и когда?»
Российская сторона гнет свою линию. Лавров будет участвовать в саммите, где ему все-таки попытаются устроить обструкцию. А 10 ноября, в день выхода ВС РФ из Херсона, Владимир Путин подписал указ о пересмотре структуры госпрограммы закупок вооружений на ближайшие три года, внеся туда всё необходимое для СВО. Согласитесь, это как-то не похоже на действия страны, готовой сдаться.
Подтверждает это и глава норвежской разведки, аффилированной со спецслужбами Британии. Он фиксирует отсутствие желания РФ отступить. Назначение Сергея Суровикина командующим группировкой войск в зоне СВО и изменения госпрограммы закупок вооружения говорят о том, что даже в случае заморозки конфликта это будет оперативная пауза. Желание выдать ее за поражение России и навязать капитуляцию Москве — психологический трюк США, понимающих, что к весне Россия может оказаться готовой начать новую наступательную операцию. Байден кует железо, пока оно горячо.
Вообще надо сказать, что эйфория от возврата части Харьковской области и Херсона порождает у Запада некий гипноз мнимого могущества. Они почувствовали крылья за спиной, строят планы на захват Запорожья, продвижения на Крым, и только самые знающие лица типа главы НАТО и спецслужб понимают: это Россия стоит под Херсоном, а не НАТО под Москвой.
Не надо обращать внимания на официальные заявления на Бали. И ждать конечных компромиссов тоже нельзя. Стороны далеки от исчерпания ресурса противостояния, а сдаваться никто не намерен. Цели не поменяются.
Бали — не место для итоговых соглашений, даже закулисных. Харьков, Херсон, зерновая сделка — это имиджевая, а не военная победа Запада. Для России это цена оперативной паузы. Противник объявил, что останавливаться до весны не будет. Но не останавливаться и проломить российскую оборону — две большие разницы. Запад это понимает и потому спешит выиграть на Бали. Именно это мы и будем наблюдать на саммите G20: тактику манипуляций и угроз от Соединенных Штатов, неуступчивость Пекина и Москвы. Поэтому все соглашения будут промежуточными, договоренности временными. Решающие битвы еще впереди, потому что цели сторон не достигнуты.
Автор — директор института РУССТРАТ
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
