Дети гидры: коррупция перешла на качественно иной уровень
Генеральная прокуратура опубликовала статистические данные по коррупции за январь-февраль, и они неутешительны. По сравнению с тем же периодом прошлого года наблюдается рост числа подобных преступлений на 11,8%. В тот же день пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков заявил об ужесточении борьбы с коррупцией на госслужбе. «Известия» вместе с экспертами постарались набросать портрет современного российского взяточника и казнокрада.
Мздоимцы мельчают, но частят
Вслед за заметным оживлением экономики поползла вверх и кривая коррупционной преступности. Так, по данным портала правовой статистики за январь-февраль, почти на 12% увеличился «массив преступлений коррупционной направленности» (с 6,3 тыс. до 7,1 тыс.) Около половины из них — взяточничество. Это правонарушение совершалось на 21,1% чаще, чем в тот же период 2020-го. Причем в каждом третьем случае размер незаконного вознаграждения не превышал 10 тыс. рублей.
Среди федеральных округов по «удельному весу» коррупционных преступлений лидирует Приволжский, за ним — Центральный и Южный. Меньше всего их в общей массе уголовных дел на Дальнем Востоке. В среднем по России удается раскрыть 95,2% преступлений коррупционной направленности, однако этот показатель касается лишь случаев, когда правоохранительным органам становится известно о факте взяточничества. Больше всего фактов мелкого взяточничества выявлено в Башкирии, Москве и Краснодарском крае.
Стали лучше ловить
По мнению председателя Национального антикоррупционного комитета Кирилла Кабанова, речь идет не о росте коррупции, а об усилении работы правоохранительных органов в борьбе со взяточничеством и должностными преступлениями. Именно этого от них и требует руководство страны.
— Требуют борьбы с коррупцией, борьбы с хищениями, борьбы с отмыванием денег. Естественно, такой настрой ведет к росту по показателям раскрываемости преступлений. Показатель говорит именно об этом.
Он пояснил, что рост случаев взяточничества в Башкирии может быть напрямую связан с проводимой в регионе политикой и свидетельствует об усилении борьбы с преступностью.
— Приходит Хабиров (Радий Хабиров, действующий глава региона. — «Известия»), выстраивает определенную систему отношений, начинает теснить сильно коррумпированную региональную элиту. Вместе с федеральными правоохранительными органами он попросту начал сажать проворовавшихся чиновников. За счет этого и рост [числа преступлений коррупционной направленности].
Попадание Москвы в список регионов с высоким уровнем коррупции эксперт назвал вполне ожидаемым.
— Столица традиционно в таком списке на первом месте — у города региональные имущественные полномочия, федеральные имущественные полномочия, ну и самое большое количество денег. То есть возможностей для злоупотреблений всегда будет много. Плюс здесь наибольший аппарат чиновников.
В целом же Кабанов считает, что ситуация с коррупцией стабилизируется.
— Сегодня коррупции становится меньше. Даже технически. Возьмем низовую коррупцию — изменение процедур (повсеместное внедрение многофункциональных центров, служб единого окна) лишило коррупционеров почвы. Второй момент — камеры фактически заменили 10 тыс. сотрудников госавтоинспекции. Ужесточена форма контроля.
По его мнению, уменьшился и уровень системной коррупции в связи с внедрением более прозрачных процедур госзакупок.
История болезни
По итогам 2020 года рейтинг по числу фактов взяточничества возглавляла Москва, за ней шли Татарстан, Ставропольский край, Подмосковье, Башкирия.
Средняя сумма взятки существенно колеблется от региона к региону. Так, в Санкт-Петербурге и Ленинградской области это 287 тыс. рублей. Чуть меньше — в Тульской (265 тыс. рублей) и в Томской (260 тыс. рублей), а в Воронежской области «на лапу» берут всего 210 тыс. Зато в Краснодарском крае за «решение вопросов» требуют аж 1,4 млн рублей.
По данным Генеральной прокуратуры, в 2020 году ущерб от коррупции превысил 63 млрд рублей, что составляет 11% от общего материального урона от преступности за год.
По словам руководителя управления по надзору за исполнением законодательства о противодействии коррупции Генеральной прокуратуры Виктора Балдина, мелкие (до 10 тыс. рублей) взятки чаще всего брали сотрудники полиции, уголовно-исполнительной системы и педагоги.
Самые распространенные случаи — получение мзды за непривлечение к административной ответственности, за пронос на территорию исправительных учреждений запрещенных предметов и создание осужденным привилегированных условий отбывания наказания, пояснил Балдин.
Новая проблема
Коррупция в среде мелкого и среднего бизнеса создает значительные помехи экономическому развитию страны.
— Несмотря на повсеместное принятие мер, направленных на борьбу с коррупцией, к сожалению, ее объемы не перестают расти, — рассказал «Известиям» управляющий партнер AVG Legal Алексей Гавришев. — Проблема состоит в том, что в коррупционных целях используются даже те инструменты, смысл которых направлен как раз на борьбу с коррупцией.
Одной из проблем он назвал, в частности, ситуацию вокруг государственного реестра, содержащего сведения о недобросовестных поставщиках (подрядчиках, исполнителях) и недобросовестных подрядных организациях.
— По замыслу законодателя, цель этого реестра — оградить государственные и частные организации от сотрудничества с различного рода нерадивыми компаниями и индивидуальными предпринимателями. Однако фактически этот реестр, точнее, угроза включения в него надлежащих подрядчиков, стал инструментом для коррупции.
По его словам, многие коммерсанты на практике столкнулись с вымогательством под угрозой включения в данный реестр со стороны заказчиков.
— Происходить подобное может в том числе через так называемые заказные проверки по линии экономической безопасности. Так, зачастую проведение коррумпированных, заказных проверочных мероприятий используется с целью обрушить бизнес конкурента. Результатом проверочного мероприятия может быть не столько постановление, сколько факт наличия правоохранительного негатива, в результате которого бизнес несет репутационные потери и лишается заказчиков.
