Нефтяные компании по всему миру начали публиковать отчетность за 2020 год. Среди российских нефтяников первой опубликовала свой отчет «Роснефть». Практически по всем ключевым показателям она оказалась либо в числе лидеров, либо продемонстрировала лучший результат в мировой нефтяной отрасли.
Будет недопустимым преуменьшением сказать, что прошлый год для нефтяной отрасли выдался тяжелым. Крупнейшее в истории падение спроса на углеводородное сырье, колоссальное сокращение добычи, многочисленные разорения небольших и средних нефтяных компаний преимущественно в США, отрицательные цены на черное золото — 2020 год был излишне богат на события. Если в 2019 году наиболее массовая марка российской нефти Urals, по данным Минэкономразвития, в среднем стоила $63,59 за баррель, то в 2020-м этот показатель составил $41,73 за баррель (в декабре — $49,54 за баррель). Подобная динамика цен была характерна для любого сорта нефти в мире.
Учитывая крайне сложные условия прошлого года, нужно с пониманием отнестись к финансовым результатам отчитавшихся на данный момент компаний. Убыток ConocoPhillips составил $2,7 млрд, Chevron и Equinor — по $5,5 млрд, ВР — $20,3 млрд, Royal Dutch Shell — $21,7 млрд, ExxonMobil — $22,4 млрд. Ситуацию несколько скрашивает четвертый квартал, когда нефть наконец перешагнула отметку $50 за баррель. Но и здесь в большинстве случаев можно говорить лишь о сокращении убытков, хотя ExxonMobil в этот период и вовсе потеряла $20,1 млрд. Из основных западных игроков только BP и Total продемонстрировали чистую прибыль ($1,4 млрд и $891 млн соответственно).
На данный момент единственной в мире крупной нефтяной компанией, которая принесла чистую прибыль по итогам 2020 года, оказалась «Роснефть» ($2,2 млрд, или 147 млрд рублей). А квартальная прибыль компании за октябрь—декабрь прошлого года и вовсе оказалась самой большой в ее истории — 324 млрд рублей.
Как следует из данных компании, она весьма умеренно (на 8,1%) сократила капитальные затраты — до 785 млрд рублей ($10,8 млрд). Для сравнения, большинство вышеперечисленных мировых гигантов сократили этот показатель на 20–30%. Частично этому способствовали обязательства по сокращению добычи, которые взяла на себя «Роснефть» в рамках принятого Россией соглашения ОПЕК+. Стоит заметить, что в четвертом квартале производство жидких углеводородов выросло по сравнению с третьим кварталом примерно на 1,9% — до 3,98 млн баррелей в сутки (суммарное производство жидких углеводородов в 2020 году составило 4,14 млн баррелей в сутки, или 204,5 млн т). Рост связан с плановым увеличением квот в рамках сделки ОПЕК+. В связи с этим фактором можно ожидать роста добычи и в первом квартале текущего года.
Объем переработки черного золота на нефтеперерабатывающих заводах «Роснефти» по итогам прошлого года составил 104 млн т, из них 93 млн т — в России. В четвертом квартале этот показатель также увеличился по сравнению с третьим кварталом — на 1,3% (до 25,8 млн т). Но в данном случае рост преимущественно происходил по мере увеличения спроса на нефтепродукты, особенно внутри страны.
На счету «Роснефти» три крупнейших мировых открытия в нефтегазовом секторе за 2020 год c совокупным потенциалом более 4 млрд баррелей нефтяного эквивалента. Речь о расположенных в Карском море месторождениях им. Жукова и им. Рокоссовского, а также о Западно-Иркинском месторождении (полуостров Таймыр). Примечательно, что после вынужденного ухода ExxonMobil в 2014 году из совместного с проекта по разведке в Карском море «Роснефти» пророчили провал работ в этом регионе из-за «отсутствия технологий». Пророки закономерно ошиблись.
А открытие Западно-Иркинского месторождения невольно оказалось частью главной интриги прошлого года, связанной с «Роснефтью». Интрига заключалась в судьбе глобального проекта «Восток Ойл» (север Красноярского края).
Это один из крупнейших проектов в мире: ресурсная база превышает 6 млрд т жидких углеводородов. Но его значение не только в огромных запасах, но и в том, что для их освоения нужно с нуля создать всю инфраструктуру огромного региона (добычные мощности, жилье, дороги, электростанции и пр.). Очевидно, что «Восток Ойл» — проект весьма капиталоемкий. Начинать его реализацию в 2020 году? Многие эксперты предполагали, что проект перенесут на более отдаленный срок. На это указывал и опыт мировых компаний, из-за осторожности которых в 2020-м мировая отрасль недосчиталась сотен миллиардов долларов инвестиций. Но деньги, не вложенные сегодня, — это возможный дефицит завтра.
«Восток Ойл» — новая нефтегазовая провинция, которая будет необходима российскому нефтегазу уже через несколько лет. Кроме того, это часть крупного процесса освоения российского Севера, включающего в себя постепенный рост грузопоставок по Северному морскому пути, то есть это проект государственного значения. Поэтому в 2020 году «Роснефть» приступила к его практической реализации. К 2030 году здесь будет добываться до 100 млн т нефти (около 18% от докризисного уровня добычи черного золота в России). Кстати, решение о начале реализации «Восток Ойл» оказалось благоприятным фактором с точки зрения капитализации компании, а также привлекло иностранных инвесторов.
Интересно, что этот проект изначально планируется с учетом требований о снижении углеродного следа, которые компания постепенно внедряет на своих ключевых активах. Так, производимый в рамках «Восток Ойл» попутный нефтяной газ будет использоваться для производства электроэнергии. Также для электроснабжения планируется применять ветроэлектростанцию. Подобные связки традиционной и возобновляемой генерации ранее уже испытывались и показали достаточно высокую эффективность. Планируется за счет подобных мероприятий достичь 12 кг выбросов СО2 на баррель добычи (в четыре раза меньше принятой сейчас нормы), что в свою очередь дает добытой здесь нефти конкурентное преимущество на европейском рынке после введения углеродного налога.
А местоположение «Восток Ойл» таково, что добытое здесь сырье сможет одинаково успешно поставляться как в Европу, так и в Азию. Уже в 2024 году «Роснефть» планирует поставлять по Северному морскому пути до 30 млн т черного золота.
Автор — заместитель генерального директора Института национальной энергетики
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
