Сергей Чиграков: «Может, я еще не написал свою главную песню» | Статьи

Летнюю концертную афишу в крупнейшем столичном клубе YotaSpace откроет сольник группы «Чиж & Со». Накануне концерта, назначенного на 2 июня, с корифеем русского народного блюза Сергеем Чижом Чиграковым побеседовал обозреватель «Известий».

— Ты более пятнадцати лет не записываешь новых альбомов. Есть какая-то конкретная причина, почему так сложилось?

— Наверное, я как-то сразу всё выплеснул, а нужно было попридержать вдохновение. (Улыбается.) В девяностых у меня иногда выходило по две пластинки в год. Это же с ума сойти! Я все-таки не машина по штампованию песен. В какой-то момент оказался выжатым как лимон. А сейчас постепенно возвращаюсь к студийному процессу. Хотя я его полностью никогда и не прерывал. Это со своей группой я не записывал альбомов уже полтора десятилетия, но за это время периодически сотрудничал с другими музыкантами, и если собрать сделанные совместно с ними песни, пожалуй, наберется на двойной диск. Честно говоря, есть и конкретная причина, почему я так долго не выпускал свои альбомы. Но она очень личная, и я ее, конечно, в газете не озвучу.

— Она не связана с какими-то твоими душевными исканиями, переменами? Как-то так совпало, что ты затих после того, как поучаствовал в записи триптиха духовных песен священника Олега Скобли.

— Нет, тут никакой взаимосвязи нет. Олегу меня порекомендовали, мы с ним познакомились, и я просто помогал ему в записи. Приходил в студию и делал то, что от меня требовалось.

— А что или кто влияет на тебя в последнее время?

— Как и прежде, хорошие книги, фильмы, новые пластинки. Вряд ли какие-то внешние факторы. Есть достаточное количество ребят, к мнению которых я прислушиваюсь. Таким образом, видимо, происходит расширение моего кругозора. И я, возможно, кому-то помогаю, советуя обратить на что-то внимание.

— Когда из «ДДТ» к тебе пришел известный барабанщик, так сказать, старший товарищ Игорь Доценко, ты признался, что «много лет его ждал». Три года назад Игорь умер. Для тебя его уход стал неким поворотным моментом?

— Поворотным… А куда тут поворачивать? Просто очень больно было. Да и сейчас больно. Многие ребята ушли. У нас в бэнде это уже четвертая смерть.

— После таких потерь не появлялась мысль, может, вообще больше группу не собирать, выступать сольно? Тем паче, что свой, последний пока альбом «Гайдном буду» (2001) ты записал именно в одиночку.

— Нет, подобных сомнений не было. Хочется работать с группой. А «Гайдном буду» — скорее, исключение из правил, как и мои акустические концерты, где я один приезжаю куда-то и пою. Мне комфортнее с бэндом. Я же лентяй страшный, а в коллективе мне легко затеряться. Тут схалтурил, там не доиграл — такое в группе может проскочить незаметно. А когда сидишь один с гитарой на сцене — ты голый, как на кухне. И деться некуда.

— По-моему, ты единственный из известных российских рок-музыкантов, кому довелось поработать школьным учителем пения. Справлялся с педагогической миссией?

— Хочется верить, что справлялся. Некоторые дети говорили, что учитель, работавший до меня, им не очень нравился. А ко мне нормально относились.

— Так ты, наверное, приходил в класс и говорил: все эти «люли-люли» и прочую школьную программу в сторону, и изучаем «Лед Зеппелин» и «Криденс».

— Ага, кто бы мне позволил? Нет, преподавал что полагалось. Но, во-первых, я был молод и безумно красив. (Смеется.) Волосы у меня были длинные. Директор разрешил. Второклашки-третьеклашки меня любили, я двоек никому не ставил. Максимум мог пендель дать какому-нибудь зарвавшемуся обалдую и то, выведя его в коридор, чтобы не при всех. А старшим особо не докучал. Сидели они на моих уроках, писали друг друг любовные записки, да и бог с ними. Я был очень лояльным. И, кстати, старшеклассникам действительно иногда ставил иную музыку, когда видел, что они совсем раскисают. Приносил записи Махалии Джексон, джаз, блюз. Это уже середина 1980-х, с пластинками в СССР чуть проще стало.

— Ты и академическое музыкальное образование получил, и в ресторанах поиграл. Какой опыт эффективнее?

— Ни тот, ни другой. Говорю так не потому, что я крутой. Просто мне трудно выделить приоритеты. В музыкальной школе и училище обучали одному, а приходишь вечером в ресторан — исполняешь совсем другое. Но в принципе опираешься на те знания, что получил днем.

— От такого обучения и практики мало кому удается перейти к интересному самостоятельному творчеству?

— У меня всё как-то плавно и само собой перетекло. Очень долго я ничего не писал. В армии от скуки что-то пробовал как своеобразный протест, но не более того. А потом мне хватало того, что пишут парни, с которыми я играл. Меня устраивало быть просто исполнителем.

— Ты и в харьковскую группу «ГПД» влился ведь поначалу в качестве исполнителя. Она тогда была на подъеме. Помню их лихое выступление в 1988 году на шестом фестивале питерского рок-клуба с таким перестроечным, памфлетным сетом. Но тебя тогда еще не было в их составе.

— В составе не было, но возле сцены я уже стоял, смотрел на всё происходящее. Мы познакомились. У нас сложилось хорошее общение. От Сани Чернецкого, Паши Михайленко и других ребят из «ГПД» исходила такая энергетика, что я поддался их влиянию и попробовал сочинять песни в том же ключе. Но быстро соскочил с такой темы. Что-то мне подсказало: чувак, в эту стилистику не лезь.

— Но ты пришел к ним не с пустыми руками. У тебя же были собственные песни, из которых потом составился альбом ГПД «Буги-Харьков».

— Да, притаранил им всякую свою ерунду…

— Ладно, не приуменьшай. Многие из тех вещей по сей день в твоей хитовой обойме: «В старинном городе Обломове», «Ассоль», «Хочу чаю»…Занятная, вообще-то, подборка. Если вдуматься, с таким репертуаром ты мог и по бардовской стезе пойти, не попадись тебе по дороге подходящая рок-группа.

— С темой про «город Обломов» я вообще делал вид, что она написана для Воронежского народного хора. Явственно представлял себе барышень, которые красиво поют вот такую песню. И, честно говоря, сейчас мне сложно сказать, кем бы я стал, если бы в свое время меня не вытащили к себе «Разные люди» (следующее название группы «ГПД». — «Известия»). Может, остался бы в Дзержинске и потихонечку спивался. Сделался бы местной легендой. Сидел бы в жюри районных конкурсов ВИА. Да, черт его знает!

— С Чернецким сейчас продолжаете общаться?

— Да, общаемся. У меня нормальные отношения и Сашей, и с парнями, которые на Украине остались. Между нами разногласий нет. Мы врубаемся, что являемся музыкантами и наше дело — развлекать людей, нести мир и любовь. Все повзрослели, помудрели.

— Я был удивлен, когда тебя заманили на федеральный телеканал в жюри шоу «Главная сцена».

— Я сам удивился не меньше тебя. Приходил туда, как на работу. Посидел, отслушал, оценил, выставил баллы — и всё. Чего-то нового о российском музыкальном мире я там не узнал. Примерно так себе всё и представлял. Единственное, благодарен этому проекту за то, что познакомился с Жанной Рождественской.

— Там с тобой в жюри еще и американец Уолтер Афанасьефф сидел. Не последняя персона в мировом шоу-бизнесе. Мог бы поговорить с ним насчет выпуска своего диска в Штатах, куда ты периодически ездил на гастроли.

— Не вели мы с ним таких разговоров. Его постоянно окружали ребята из соседнего подъезда, то есть из поп-среды. Это же Москва. А я из провинции приехал, из Питера. Тихо сбоку посидел. С Юрием Михайловичем Антоновым поздоровался, с Жанной Германовной: «Как дела? Всё отлично». И назад в Питер.

— Кстати, некоторые тебя как раз когда-то называли Антоновым 1990-х…

— Да ты что! Мне до него не допрыгнуть, и не буду пытаться.

— Можешь назвать главную песню в своем репертуаре?

— Не могу. Может, я ее еще и не написал. И потом в ответе на этот вопрос мне чувствуется какое-то подведение итогов. На фига мне это надо? (Смеется.)

— Но книга-то о тебе уже написана.

— Ну, мало ли что… Да, написана. А кино про меня еще не сняли. (Улыбается.) Так что всё продолжается.

Справка «Известий»

Сергей Чиж Чиграков окончил музыкальное училище города Дзержинска и Ленинградский государственный институт культуры (кафедра оркестрового дирижирования и народных инструментов). После службы в армии работал в Дзержинске учителем музыки и пения. В 1986 году присоединился к дзержинской группе «ГПД» («Группа продленного дня»), затем участвовал в харьковской «ГПД» (позже переименована в «Разные люди»). В 1993 году записал первый сольный альбом «Чиж», год спустя собрал коллектив «Чиж & Co».