Андрея Кончаловского наградили за награду
Триумфатора Венецианского кинофестиваля Андрея Кончаловского чествовали сегодня в стенах Театра имени Моссовета. На сборе труппы по случаю открытия 94-го театрального сезона режиссера наградили почетным дипломом от департамента культуры Москвы.
— За то, что представил нашу страну на киносмотре в Венеции и был удостоен почетного «Серебряного льва» за режиссуру фильма «Рай», — торжественно объявила директор театра Валентина Панфилова.
Получив многочисленные поздравления от коллег, Андрей Кончаловский рассказал журналистам о своих впечатлениях от победы.
— Насколько важен для вас этот приз?
— Что касается приза — это важно, но вторично. Объективного жюри не бывает. В спорте легко — прыгнул на 2 м, пробежал быстро. А в искусстве сравнительное не работает. В прошлом году Сокуров, выдающийся режиссер, вообще ничего не получил — весь фестиваль ахнул. Мы вот проскочили, и хорошо.
Дело в том, что я больше не снимаю картины для зрителя — снимаю только для себя. По этой причине я свободен. Посмотрят — хорошо, не посмотрят — я сам буду смотреть. Но когда кто-то говорит, что хочет увидеть мой фильм, или такой конкурс, как Венецианский кинофестиваль, берет его в программу — это колоссальная радость! А еще, самое приятное для режиссера-кинематографиста — гулять по Венеции, зная, что твоя картина в конкурсе. Тогда этот город для тебя становится совсем другим — он весь звенит.
— Неужели наш зритель настолько плох, что вы не хотите больше на него ориентироваться?
— Я снимаю кино 55 лет. Сначала очень хотелось нравиться, потом — чтобы все смотрели мое кино. После этого я пытался понять, чего хотят зрители. Затем появлялись продюсеры, которые хотели знать, получат ли они свои деньги назад. Есть тысячи обстоятельств, которые заставляют режиссера приспосабливать свой замысел к каким-то условиям — кино дорогая штука. Но я вступил в новую главу своей жизни, в которой уже не думаю о том, понравится ли кому-нибудь мой фильм.
Снимая для себя, я готов к провалам, к тому, что никто ничего не поймет. Быть абсолютно свободным режиссером очень трудно: у человека с моим художественным стажем уже слишком много шаблонов. Поэтому свой художественный мир я выкинул на помойку.
— Почему критики некоторых европейских стран довольно холодно приняли вашу картину?
— Не знаю, меня это мало интересует. Конечно, я смотрю, что пишут — это же очень интересно. Когда ругают — грустно, а когда хвалят — приятно.
— Фильм «Рай» представлен. Что дальше?
— Сейчас я буду очень занят новой картиной — надеюсь, что в будущем году начну «Микеланджело». Я думаю, что только русские могут сегодня снять фильм о нем, потому что мы как раз находимся где-то в XXV веке, в Возрождении.
— А российское кино?
— Оно более художественное, чем европейское. Там сейчас сильная эрозия. Молодые люди теперь ничего не знают, кроме Тарантино, и это очень мешает им найти себя. У нас были Антониони, Феллини, у которых мы учились и беззастенчиво воровали. А сейчас в кино всё больше отрезанных голов, отчего молодые режиссеры немного потеряли ориентиры.
— Как относитесь к московским «раскопкам» и видоизменениям города?
— Люди понимают, что они делают. Москва становится хорошо продуманной столицей, городом для людей: они гуляют, катаются на самокатах, и это замечательно. Я в восторге от того, что происходит: это красиво и удобно. У нас не так много лета, но я уже знаю, что и зима будет уютной, потому что раньше неуютно было. А теперь есть где кофе попить.
