Дмитрий Певцов: «В мире нет ни одной вещи, которую нельзя простить» | Статьи

«Ура! Мы начинаем СВОЙ театр!» — под таким заголовком на сайте Дмитрия Певцова опубликовано сообщение о появлении «Студии Певцовъ Театр». В труппе — студенты Института современного искусства, где преподает актер, и их преподаватели. Дмитрий Певцов ответил на вопросы корреспондента «Известий».

— Вы успешный и востребованный артист. Что дает вам педагогика?

— Предоставился шанс, и я просто понял, что должен этим заняться. Не потому, что чего-то не хватает, наоборот — пора начать делиться тем, что накопил. И оказалось, что сейчас это — самая непредсказуемая и интересная сторона моей жизни. И по-человечески, и профессионально.

Впервые в жизни ощутил, насколько полнее и разнообразнее радость от успехов «детей», чем от собственных достижений в профессии. И не имея особых педагогических талантов, всё же с удовольствием работаю со студентами и одновременно учусь у профессиональных педагогов.

— Вы более 30 лет отдали служению театру. Помимо родного Ленкома, играли на сценах Театра на Таганке и Театра Луны, а также в антрепризах и мюзиклах. Что для вас театр?

— Театр для меня в первую очередь — это, конечно же, мое призвание. А во вторую — место работы. Для меня ближе театр, несущий добро, свет, надежду и любовь. Есть актеры, которые служат исключительно одному театру, есть те, кто непрерывно снимается в кино.

Сколько себя помню, я работал одновременно в нескольких местах, что продолжается и сейчас: спектакли в пяти театрах, кино, концерты с музыкальным коллективом, работа со студентами и прочее. Думаю, если бы работал только в Ленкоме, то, наверное, быстро бы заскучал. Даже в те годы, когда играл под 20 спектаклей в месяц и исключительно главные роли.

«Многостаночность» создает достаточно много проблем в координации общей занятости, но зато оставляет свободу и относительную творческую независимость. В данном случае — от Ленкома. Театр мне дорог тем, что это, по сути, мой родной дом. Музыкальная сцена привлекает возможностью говорить со зрителями другим, относительно новым для меня языком. Говорить максимально откровенно, не через какую-то роль, персонаж, пьесу.

— Худрук Ленкома Марк Захаров поставил немало громких спектаклей. Верно, что у него есть любимые фразы, которыми он подбадривает артистов во время репетиций?

— Конечно. Марк Анатольевич часто говорит: «Играйте громче и быстрее. Хуже не будет в любом случае, а может стать и лучше». Не дословно, но по сути так. Поработав в свое время с Эфросом, Виктюком, Захаровым и другими режиссерами, я прихожу к выводу, что в режиссере главное — быть лидером. Со всеми вытекающими... Дар Божий, то есть талант, подразумевается.

— Вы отказывались от ролей в театре?

— Никогда не позволял себе играть то, от чего меня тошнит. В роли для меня главное, чтобы было самому о чем рассказать. Тогда и зрителю будет интересно. Кстати, не люблю, когда зрители с цветами поднимаются на сцену (улыбается). Всё-таки сцена — место для актеров.

— Бытует мнение, что актерская профессия, как никакая другая, накладывает отпечаток на человека.

— Действительно. И не всегда хороший. Существует такое понятие, как «Артисты Артистычи». Это актеры, которые продолжают играть в жизни, становятся склочными, склонными к злословию и чудовищному эгоцентризму. Причем независимо от их успешности. Это психическая или психологическая нечистоплотность.

— Сегодня число ваших ролей в кинематографе приближается к 60. А могли бы вы выделить те, что вам близки?

— Несмотря на большую фильмографию, по-настоящему я считаю интересными только работы с такими режиссерами, как Глеб Панфилов, Владимир Бортко, Владимир Хотиненко, Джаник Файзиев, Анна Чернакова, Станислав Говорухин, Вадим Шмелев. Они — настоящие художники от кинематографа. В кино мне не нравится то, что подавляющее количество времени на съемочной площадке актер проводит в необходимом для кинопроцесса, но бессмысленном для меня ожидании. Маленький коэффициент полезного действия.

— Вы помните, о чем мечтали в детстве?

— Помню, мечтал о всяких детских глупостях, связанных с комплексом неполноценности. Но с возрастом идеализированные мечты превращаются в ничто.

— Это точно. Но вы же продолжаете и сегодня верить во что-то или в кого-то?

— Сегодня я верю в то, что Бог создал это мир и всё в этом мире. В том числе и меня. Вообще, как мне кажется, при огромной вере и желании человек способен на всё, о чем говорит святоотеческая литература. И я всегда с большим уважением отношусь к людям, которые умеют что-то делать виртуозно. Несмотря на свой жизненный опыт, у меня и сейчас хватает наглости, чтобы делать то, что я пока еще едва умею.

— Всегда интересно, о чем думает актер, находясь на сцене. Ведь бывают моменты, когда вы невольно обращаете внимание на зрителя.

— Иногда со сцены смотришь в зал и думаешь: что они все здесь делают? Попкорна не дают, блокбастеров не показывают. И декорация почти весь спектакль не меняется. Неужели не скучно (смеется)?

— У актеров с их плотным графиком, как правило, остается мало времени на семью...

— Естественно, я скучаю по семье, потому что много времени провожу в трудах различных. Одна радость — в Институте современного искусства мы преподаем вместе с женой Ольгой (актриса Ольга Дроздова. — «Известия»). И на всех студенческих показах с нами моя мама и наш сын Елисей.

— Есть ли вещи, которые нельзя прощать ни себе, ни другому?

— В мире нет ни одной вещи, которую нельзя простить. «Нет ничего такого, чего бы не победила любовь» — это из Иоанна Златоуста. А вместо эпилога — прекрасная мысль Николая Гоголя: «Мы все так странно и чудно устроены, что не имеем сами в себе никакой силы, но как только подвигнемся на помощь другим, сила вдруг в нас является сама собою».